Анти-Ахматова

Катаева Тамара

Гневная тема нынешнего вечера — «Пнин», по отношению к себе она нашла ее пасквилянтской. Книга мне тоже не нравится, но пасквиль ли на Ахматову? Или пародия на ее подражательниц?

Добрая Лидия Корнеевна не отваживается даже произнести печальную, но очевидную правду: это пародия на саму Ахматову.

Я надела темное платье. И монашенки я скромней; Из слоновой кости распятье Над холодной постелью моей. Но

огни небывалых оргий Прожигают мое забытье И шепчу я имя Георгий — Золотое имя твое.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 458

Найдите два отличия между пародией Набокова и великим стихотворением самой Ахматовой.

Но клянусь тебе ангельским садом, Чудотворной иконой клянусь И ночей наших пламенным чадом — Я к тебе никогда не вернусь.

Основной мотив ахматовской лирики — униженная, рабская любовь — ее отличительный, узнаваемый признак, «фишка» — это тоже отпадение от божественных установлений. В «Песне песней» нет унижения — вот как-то совсем без декаданса. «Муж хлестал меня узорчатым…» и «…ни один не дрогнул мускул просветленно-злого лица»… — это любовь по-ахматовски.

Когда я пришла, Анна Андреевна вместе с Марией Сергеевной дозванивались Галкину, чтобы поздравить его с еврейской Пасхой. «Галкин — единственный человек, который в прошлом году догадался поздравить меня с Пасхой», — сказала она.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 293

Если бы она про Пасху помнила и поздравляла бы православных — не забывали бы и ее. Просто религиозные праздники — это нечто вне ее интересов.

Посещение Загорска с разбитным автовладельцем.

19 апреля 1953 года.

Анна Андреевна, сосредоточенно крестясь, уверенной поступью торжественно шла по длинному храму вперед, а мы плелись за нею…Анна Андреевна опустилась на колени перед иконой Божьей матери, а мы вышли.

Рака с мощами преподобного Сергия Радонежского Анну Андреевну, очевидно, не заинтересовала, так же как и иконы в том же храме Андрея Рублева и Даниила Черного, иначе она бы рассказала бы и об этом.

Ее образованность светила нам всю дорогу. Отвечая на вопросы шофера и наши, она рассказывала нам о Сергии Радонежском, о возведении Лавры, о поляках и татарах.

Одна только святость этого места ее не волновала.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 60

Волков: Ходила ли Ахматова по воскресеньям в церковь? Я помню, поэтесса Надежда Павлович, летом жившая в Юрмале, каждое воскресенье отправлялась в близлежащую церковь.

Бродский: Нет, это было бы для нее физически невозможно. В те времена, когда я был с Ахматовой знаком, она была чрезвычайно тяжела на подъем. Кстати, в квартире Ахматовой образов не было.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 100

Насчет

«тяжела на подъем».

Ей нравилось, когда даже малознакомые владельцы машин приглашали ее прокатиться на автомобиле; довольно часто она находила повод вызвать но телефону такси поехать куда-то за чем-то, а иногда без повода: «Давайте прокатимся».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 253

И в церковь можно было бы прокатиться хоть раз, вот было бы разговоров: «Я возил Анну Ахматову в церковь. Она была такая скорбная и величественная».

Интересно, что ей было «физически невозможно» ездить именно туда, куда, собственно, только и нужно ездить человеку, — в церковь да в тюрьму сына проведать.

Ее абсолютно не занимал ни один религиозный вопрос. Ни в ее разговорах, так подробно и часто под ее контролем записанных, ни в ее стихах — нет ни одной религиозной темы. Она не задумывается ни о грехе, ни о спасении, ни о заповедях, фон ее «религиозности» — это обыденный круг мещанки: «престольный праздник», «лампадка», «молитва», «чудотворная икона». Все всуе приказывается для складу — и пошла дальше про «любови». Что касается кощунства — ей иногда мнится, что «опасно» она балансирует у грани кощунства — это всего лишь первая, самая простенькая, для бедных, стадия бунтарства. Когда нет ничего своего, эпатировать нечем — ну, плюнем в чужую икону.

Раньше никогда не носила креста. «А теперь надела — нарочно ношу». Только этот крест, золотой, на золотой цепочке — не ее крест. Своего давно нет.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 42

Крест не носят нарочно. И не снимают без каких-то относящихся к вере или перемене ее причин, если один раз надели.

23 февраля 1914.

А.А. участвует в «Вечере великопостной магии» в кабаре «Бродячая собака».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 69

У Ахматовой строгое лицо послушницы из староверческого скита… Началось с игры в цирк. Ахматова выступала как «женщина-змея»; гибкость у нее была удивительная — она легко закладывала ногу за шею, касалась затылком пяток, сохраняя при всем этом строгое лицо послушницы.

Воспоминания В. А. Неведомской.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 45

Послушницы. Да еще не из московского театрализованного монастыря, а из скита, да еще из — староверческого скита. Ну, это прямо-таки необыкновенное лицо. С заложенной за шею ногой. Далее можно пассаж о монастырке с крестом на груди.

«Плач Ярославны у шеста» — номер в стриптиз-шоу.

Дарственная надпись на книге стихов Франсуа Вийона: «Владимиру Казимировичу Шилейко от его старого друга Ахматовой. Масленица».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 108

Ей не повезло, что праздник был такой — общераспространенный. Вот если бы ее Купальница Аграфена! Я хотела для красного словца еще какого-нибудь святого или праздник помудренее упомянуть, но устыдилась. Аграфены-то в такой орфографии в святцах нет, это дамские языческие штучки.