Анти-Горбачев 2
Шрифт:
— Ну с чего-то надо было начинать, — без энтузиазма отговорился Григорий, — начали с посадок. Следующими этапами будут новые торговые площади и выравнивание цен. Через год-полтора очереди должны исчезнуть.
— Выравнивание это повышение что ли? — уперла руки в бока Анна, — и когда оно помогало, это повышение?
— На золото недавно подняли цены, оно с тех пор свободно лежит, — пояснил Романов. — То же с хрусталем.
— Ну ты сравнил — золото это роскошь, если его не достанешь, ничего страшного не случится. А еда это еда… её каждый день
— Может ты и права… — закончил ужин он, — спасибо, было очень вкусно. А раз уж ты так хорошо знаешь, о чём говорят в народе, может расскажешь, какие прозвища мне там дали?
— Расскажу, почем ж нет, — вздохнула Анна, — кое-кто тебя называет Царем…
— Это потому что фамилия такая, — понимающе кивнул головой он, — а ещё как?
— А ещё Карлсоном…
— А это-то почему?
— Наверно потому что ты быстро летаешь и живешь на крыше… в смысле в своих фантазиях. Ближе надо к народу быть, Гриша, ближе…
На следующий в следственном изоляторе временного содержания города Нижнереченска. Под продавцов выделили отдельную вместительную камеру, куда за двое суток набили около тридцати человек.
— При Иосифе Виссарионыче ещё и не такое было, — вещал из угла самый старый из присутствующих, директор Заречного пищеторга Семен Маркович Вайнштейн. — В 52-м, как сейчас помню, началась еврейско-медицинская кампания, тогда народ десятками гребли. А потом показания выбивали. А сейчас что по сравнению с 52-м? Тьфу, да и только…
— Эти методы давно осудили, — возражал ему более молодой и продвинутый начальник местного Океана, — сначала на 20 съезде, потом на 22-м.
— Как осудили, так и выпустят, — предположил третий разговорчивый арестант, из магазина Мелодия, — по условно-досрочному методу.
— Какую хоть статью-то тебе шьют? — спросил у него Вайнштейн.
— Да ту же самую, что и всем, — ответил он, — 92-ю, хищение госсобственности путем растраты или использования служебного положения.
— К 93-прим не примеряли? — поинтересовался директор Океана.
— Примеряли, как без этого, — вяло откликнулась Мелодия, — пока не накопали на 10 тысяч. А у тебя как с этим?
— То же самое, — так же без энтузиазма ответил Океан и тут же переключился на Семена Марковича, — скажете вот вы, как почтенный аксакал нашего бизнеса, с чем вся эта чехарда связана и насколько она серьезная?
Маркович пошамкал губами, посмотрел на зарешёченное окошко в углу камеры и начал отвечать так:ё
— Новые люди пришли к управлению, а новая метла всегда метёт по-другому, чем старая… надо им показать народу, что они во власти не случайно, а как-то там улучшают жизнь. Вот и взялись за торговлю… если честно, коллеги, то давно надо было за нас взяться, вечно эти игры с утаиванием дефицита продолжаться не могли. А насчёт серьёзности… я думаю, что всех, конечно, не посадят, выберут самых борзых, процентов десять может от того, что загребли. А остальным сунут в зубы условку и предложат работать по-новому.
Окружающие
— Стоять, — сказал ему сержант, открывший дверь, — лицом к стене.
Потом он погремел ключами и продолжил командовать:
— Направо, до конца коридора.
В конце коридора была ещё одна решётчатая дверь, так что повторилась процедура со стоянием лицом к стене. А дальше потянулись комнатки-допросные, в одну из них сержант и завёл Мишина.
— Товарищ следователь, — отрапортовал он, — задержанный Мишин по вашему приказанию доставлен!
— Ага, — не по-уставному ответил следователь, — вижу — свободен, сержант. А вы, Николай Игнатьевич, присаживайтесь — поговорим.
Через полчаса Николай Игнатьевич Мишин раскололся, как это принято говорить в местных кругах, до самой жопы и подписал лист о сотрудничестве с администрацией следственного изолятора.
— Ну чего там? Ну как там? — встретили его встревоженные сидельцы в камере.
— Сотрудничество с администрацией и полтора года условно, — отвечал тот. — Обещали выпустить под подписку до конца дня.
Так до вечера к следователю прошли вереницей и все остальные с примерно таким же результатом. А последним выдернули старожила Вайнштейна. Его очень долго не было, больше часа. А когда вернулся, он заявил прямо с порога:
— Червонец мне светит, господа-товарищи, червонец.
— Это почему так? — заволновался народ, — нам всем условка, а тебе реальный срок?
— Ну как я и предсказывал — козлы отпущения во все времена требуются, меня и выбрали в их число… ну ничего, маляву на волю сочиню, за меня большие люди впрягутся. А если уж и они не помогут, тогда стану политзаключенным, их сейчас в первую очередь выпускают…
— При Сталине-то вам наверно лоб зелёнкой намазали, — ядовито подковырнул его один невзрачный человечек из дальнего угла.
— При Сталине я бы сюда не попал, — устало ответил Семен Маркович и завалился на свою койку. — При Сталине я не меньше, чем в Политбюро бы заседал, а не в этом убогом пищеторге.
Глава 9
Концерн «Красная звезда»
Выездное заседание по вопросам советского оборонно-промышленного комплекса было запланировано на базе авиазавода в Комсомольске-на-Амуре, затерянном в бескрайних лесах советского Дальнего Востока.
— А кому вообще пришло в голову построить здесь авиазавод? — это первое, что спросил Романов после 7-часового перелёта на своём ИЛ-62.
Сопровождающие переглянулись и предоставили отвечать текущему командующему ВВС СССР товарищу Ефимову.