Анти-Горбачев 3
Шрифт:
— Я не в курсе мотивации бен Ладена, — ответил Рашид, — нам с Ахмедом ничего на этот счет не сообщили. Могу только рассказать, куда и с какими заданиями были засланы еще две группы, аналогичные нашей.
Возбуждение зала в этом месте достигло пикового значения — кричали уже, кажется, все, включая охранников и двух руководителей Армении и Азербайджана. Спокойствие сохраняли только Романов со спутниками. Когда страсти немного улеглись, Романов сказал Рашиду:
— Говорите, мы внимательно вас слушаем…
— Одна
Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
Рейган смотрел трансляцию карабахской пресс-конференции вместе с советником по национальной безопасности, госсекретарем и директором ЦРУ. Досмотрев шоу до конца, он щелкнул пультом и обратился к присутствующим:
— Какие будут мнения, коллеги?
— Мы немедленно начнем проверку всех иностранцев, въехавших на территорию страны в последнюю неделя, — тут же высказался Кейси, — а в Вашингтоне хорошо бы было ввести что-то вроде чрезвычайной ситуации.
— От себя могу добавить, что мы похоже немного заигрались с этими афганскими моджахедами, — добавил госсекретарь, — как бы это оружие не оказалось обоюдоострым…
— Согласен, — сказал советник, — ситуацию в Афганистане и соседних странах надо поставить на особый контроль, а с этим, как его… с бен Ладеном следует разобраться в полном объеме.
— Согласен со всеми вами, — высказался, наконец, президент, выслушав всех троих. Добавлю, что Романов вырос буквально на глазах и из обычного советского партократа превратился в умного и изворотливого лидера наших противников. Придумка с выводом террориста на всеобщее обозрение великолепна как по замыслу, так и по исполнению.
— Кстати, — вспомнил еще один момент госсекретарь, — буквально вчера из советского МИДа пришло неожиданное приглашение…
— Какое? — заинтересовался Рейган.
— Приглашение для НАСА поучаствовать в создании орбитальной станции. Это на первом этапе…
— Боюсь узнать, что же будет на втором этапе?
— Совместный полет на Луну, — ответил госсекретарь, — сверхмощная ракета у русских, под названием Энергия, практически готова, первый полет состоится в течение этого месяца… приглашение на космодром, откуда состоится пуск Энергии, приложено…
Большие разборки в маленьком Степанакерте
— Как так получилось, — сурово вопрошал Романов у Чебрикова за кулисами зала заседаний Карабахского обкома КПСС, — что этот склон горы остался неприкрытым?
— Маленькая неразбериха произошла, Григорий Васильевич, — объяснялся тот, прижав обе руки к груди. — Все инструкции охрана получила в полном объеме, но во время смены охранников случился
— Вот что, Виктор Михайлович, — сурово ответил ему Романов, — это небольшой сбой мог стоить жизни не только мне, но и генеральному секретарю ООН. Будете объясняться на заседании Политбюро в следующий вторник. Я вас больше не задерживаю.
Чебриков ушел, уныло повесив голову, а вместо него в гримерку, ставшую временным пристанищем генсека, заглянули сразу оба руководителя соседних республик, Демирчян и Алиев.
— Как здоровье, Григорий Васильевич? — справился первым делом армянин.
— Вашими молитвами, — буркнул генсек, — жить можно. Давайте лучше о планах на ближайшее будущее.
— Давайте, — с готовностью подтвердили оба, усаживаясь на диванчик.
— Завтра-послезавтра, — начал Романов, — я так понимаю, что выпустят всех лидеров оппозиции и они вернутся к местам своего постоянного проживания.
— Да, — ответил Алиев за обоих сразу и вытащил из кармана сложенный листочек, — по нашим данным в Карабах и прилегающие территории вернутся 28 азербайджанских представителей непримиримой оппозиции и 23 армянских.
— Плохо, — с нескрываемым отвращением сказал Романов, — будь моя воля, я бы их всех навсегда переселил в отдаленные места Крайнего Севера.
— Нельзя, Григорий Васильевич, — возразил Демирчян, — сейчас все-таки не 37-й и не 44-й год. И потом — уберешь этих, на их место новые придут, которых еще придется устанавливать и думать, как с ними работать. А эти по крайней мере все знакомые, привычное, так сказать, зло.
— Ладно, — поморщился Романов, — пусть возвращаются, но чтобы никаких митингов и волнений, пусть за этим республиканские органы проследят.
— Будет сделано, — чуть ли не хором отвечали оба.
— Теперь вот что… — Романов сделал небольшую паузу, чтобы слушатели прониклись, — завтра или послезавтра… нет, все-таки завтра я выступлю по Центральному телевидению с программным заявлением… надо ковать железо, пока горячее.
— Во сколько это будет? — озабоченно спросил Алиев.
— Вечером, до программы Время или сразу после… после, наверно, предпочтительнее — дикторы во Времени сделают анонс, число зрителей будет больше.
— И о чем будет это заявление? — поинтересовался Демирчян.
— В первой части расскажу о голосовании в Карабахе, про покушение тоже пару слов вверну — лучше, если народ все узнает из первых уст, а не из сарафанного радио.
— А во второй части что будет? — спросил Алиев.
— Там будет о новой редакции нашей Конституции…
— Совсем недавно же редактировали ее, — не понял Демирчян, — восемь лет всего прошло, даже чуть меньше.
— Ничего, это не страшно, — успокоил его Романов, — форс-мажорные обстоятельства случились, вот и изменяем.