АНТИ-Стариков. Почему история всё-таки наука
Шрифт:
Но поражает еще и высокая степень личной порядочности Владимира Ильича. Он же сразу выдвинул лозунг о поддержке Советов рабочих и солдатских депутатов. Выдвинул несмотря на то, что захватили в Советах власть его давние политические враги — меньшевики. Т. е. Ленин им просто предлагал отказаться от гнусной роли прислужников капитала и начать социалистические преобразования. Но эти «социал-демократы» на первом же съезде Советов увильнули от ответственности, заявили, что в такой ситуации, которая была тогда в стране, власть ни одной партии не спасет положение, т. е. фактически призвали поддержать Временное правительство. Тогда Владимир Ильич и заявил им, что такая партия есть, и лозунг
А между тем камарилья, захватившая власть, их спонсоры в лице русской и англо-французской буржуазии лихорадочно искали кандидатуру в военные диктаторы. Понятно, что таковую роль должен был сыграть Главнокомандующий вооруженными силами, поэтому их меняли как перчатки, устраивали смотрины, так сказать.
Сразу после устранения с этого поста Николая Второго Главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии Алексеев Михаил Васильевич, да только долго не продержался. Не подошел ввиду полного непонимания обстановки. Вместо того чтобы начинать выстраивать работу с Комитетами солдатских депутатов в частях, он сразу возжелал стрелять и вешать. Правительству стало понятно, что дальше его держать на этом посту невозможно, потому что его деятельность приведет к такому бунту, что даже следов не останется от русского офицерства.
Следующей кандидатурой стал Алексей Алексеевич Брусилов. Вот он на роль диктатора подходил лучше всех, его авторитет в армии был просто колоссальным, легендарным. Сразу одна проблема нарисовалась: талантливый полководец не мог не быть человеком умным. А талант Брусилова был просто нагло выпирающим, он один в ту войну нашел эффективное средство взламывания долговременной обороны противника, а если еще вспомнить о его идее прорывать австрийский фронт одновременно с нескольких направлений, вопреки всем канонам!.. Поэтому Алексей Алексеевич до самой смерти и дружил с другим талантливым полководцем, люди всегда ищут себе друзей равных по интеллекту. И другом его был С. М. Буденный, почитайте их переписку.
Так вот, как человек умный, Брусилов начал сотрудничать с Комитетами, да не просто дурака валять, а принимать условия солдатских представителей, проводить их, так сказать, в жизнь, т. е. сразу показал личную непригодность в качестве диктатора. Понимаете, Алексеев тупо не желал даже разговаривать с депутатами от серой солдатской массы, а этот, наоборот, с ними очень желал разговаривать, оба баланс не соблюли. Ему даже намекать опасно было на перспективу занятия должности «спасителя Отечества», сдал бы с ходу заговорщиков. С должности Главнокомандующего Алексея Алексеевича сняли.
И вот нашелся третий. Корнилов Лавр Георгиевич. Это уже была просто идеальная кандидатура на роль Наполеона в дешевом спектакле. Глуп до крайней степени тщеславия и тщеславен до крайней степени глупости, и при этом хитер, как городская бродячая собака дворянской породы. Его хитрость была настолько явной, что приводила в изумление.
Откуда Н. В. Стариков взял сведения для такой героической характеристики этого полководца, единственным достоверным подвигом которого был побег из плена (да и этот «подвиг» у людей, знавших истинную его подоплеку, вызывал недоумение), для меня загадка, но вот непосредственный начальник Корнилова его характеризовал иначе. Совсем иначе. Речь идет о мемуарах А. А. Брусилова. Я уже приводил слова Алексея Алексеевича о полководческих «подвигах» несостоявшегося диктатора. Но было еще кое-что…
Корнилов никогда не жалел своих солдат, потери его дивизия всегда несла самые большие, при этом ее положение на фронте от других частей ничем не отличалось, не была она
Рвался человек к славе. Откровенно рвался. Поэтому и перед бойцами разыгрывал роль отца-командира, завоевывая дешевую популярность, и здесь же свое подразделение подставлял под разгром. Вся его деятельность на посту командира дивизии — дикое, наглое, по законам военного времени — преступное желание заработать славу героя. То в наступление полезет без приказа и окажется в окружении, из которого геройски прорвется. И плевать ему, что из прорыва выведет всего горсть солдат. То отступать откажется, игнорируя приказ, и опять попадет в окружение. Вторично прорыв не получится, поэтому будет скрываться с горсткой офицеров в горах, оголодает, спустится в долину за харчами, там его австрияки и повяжут… Ситуация прямо анекдотическая.
И все-таки слава нашего героя нашла. Удалось ему из плена сбежать. И был он первым русским генералом, бежавшим из плена в ту войну. Сразу повезли его царю представлять. Что вообще-то было правильно: побег из плена — поступок, заслуживающий одобрения и поощрения, о нем нужно в войсках рассказывать. И, как вспоминает Брусилов, беглец героический наплел императору такого про свой подвиг (хотя ситуация была до смешного обыденной. Корнилов австрийскому фельдшеру в лазарете пообещал 10000 рублей, если тот его в Румынию переправит. Тот и переправил.), что сразу на Лавра упали все лавры, и все медные трубы в его честь гимны исполнять начали. Наступили слава и всероссийская известность. Одна мечта исполнилась.
Теперь Лавр Георгиевич решил, что пора настала приступить к исполнению второй мечты — карьеру себе сделать, достойную собственных амбиций. Благо, свершилась революция, царя свергли. И обрисованный нам Стариковым рыцарь без страха и упрека, забыв царские ласки и как он ордена из царских рук получал, сделался самым яростным в России республиканцем. Мало того, он еще и антимонархистом стал таким, что даже известные бомбисты-террористы перед ним выглядели, как болонки рядом с кавказской овчаркой.
А так как во Временном правительстве сидели совсем не дурачки, то сразу же на Корнилова глаз и положили. Там знали о его способности с помощью дешевых популистских трюков завоевывать доверие солдат. Одновременно с отречением Николай Второй по просьбе Родзянко назначил Лавра Георгиевича командующим Петроградским гарнизоном. «Временные» надеялись, что Корнилов гарнизон распропагандирует на поддержку министров-капиталистов. Но пробыл на этой должности он недолго. Потому что завоевать доверие и любовь у вчерашних неграмотных крестьянских парней — это одно, а вот так же облапошить петроградское войско, в котором бывших рабочих хватало, да еще и большевики в их среде активно работали, и год все-таки был не 1914, а 1917 — дело совершенно другое.
Николай Викторович пишет:
«Первой «пробой пера» для него стали те самые демонстрации, приведшие к первому изменению состава Временного правительства. Сценарий был старый, добрый, «февральский». Сначала «Долой войну!» и «Хлеба!», а потом «Долой правительство!». В районе Казанского собора тогда произошла небольшая перестрелка. Большевики еще не пытались взять власть, но прощупывали ее наверняка. Было еще рано — во главе питерского гарнизона стоял генерал Корнилов. Он вывел надежные части на улицу и практически бескровно прекратил беспорядки».