Анти-Стариков. Почему история все-таки наука
Шрифт:
– Но это невозможно!.. Как вы хотите, чтобы я заранее согласился на меры, не зная ни их цели, ни условий?..
– Я уже сказал вам, что мы должны испробовать все вплоть до невозможного, чтобы отвратить войну. Я настаиваю поэтому на моей просьбе.
После короткого колебания он мне отвечает:
– Ну что же, да, я согласен.
– Я смотрю на ваше обязательство как на официальное и телеграфирую о нем в Париж.
– Вы можете об этом телеграфировать.
– Благодарю, вы снимаете с моей
Вот как, оказывается, обстояло дело! Англия не только не обещала ни России, ни даже Франции никакого содействия в конфликте с Германией, но даже больше: французы и наши изо всех сил в те дни ломали через колено английских дипломатов, терроризировали английскую дипломатическую миссию в Петербурге, заставляя ее любыми путями уговорить Лондон отказаться от нейтралитета. И единственное, что им удалось добиться: англичане обещали подумать над своими планами сотрудничества, если войну не начнут Петербург и Париж. Так-то.
А паника в Берлине настоящая, и один из виновников этой паники – Пурталес. Палеолог пишет откровенно, что этот деятель способствовал тому, что Германия понадеялась на непрочность союза Франции и России. Иначе говоря, они питали надежды на то, что Россия первой объявит войну Австрии и станет агрессором. А вот шиш вам с маслом! Царь и Сазонов – молодцы, вовремя разгадали эту подлость.
Продолжим далее цитировать опус Старикова:
«А до конца ультиматума всего 48 часов! И время стремительно летит, так быстро, что войну уже не остановить! Основная задача Грея теперь – это сделать события необратимыми! Вместо того чтобы предостеречь австрияков на самом пороге войны, он только сожалеет, что предъявленная Сербии нота имеет ограниченный по времени срок ответа и отказывается ее обсуждать, пока не увидит документ воочию!
Затем он говорит послу Австро-Венгрии об ущербе, который может нанести торговле война между четырьмя великими державами. Венский посол Менсдорф считать умеет хорошо. Четыре державы – это Россия, Австрия, Франция и Германия. О пятой державе – Англии – Грей не обмолвился ни словом. Это уже даже не намек, а прямое свидетельство будущего нейтралитета Великобритании. Донесение о беседе австрийский посол закончил следующими словами: «Он был хладнокровен и объективен как обычно, настроен дружественно и не без симпатии по отношению к нам». После беседы с Греем окончательно успокоенная Австро-Венгрия убеждается в том, что она может нанести удар по Сербии».
Чего-то посол Австрии не сделал вывода о нейтралитете Британии, иначе он не промолчал бы! Наверное, до четырех не умел считать. И жаль, что Стариков у него в секретарях не служил, подсказал бы.
«В случае вступления Австрии на сербскую территорию, – справедливо заметил Грей, – опасность европейской войны надвинется вплотную… Всех последствий подобной войны четырёх держав совершенно нельзя предвидеть».
«Английский дипломат снова говорит о возможном ущербе мировой торговли, потенциальном революционном взрыве и грозящем всеобщем обнищании, но это не имеет особого значения, это просто слова. Главное, что он снова подчеркивает, теперь уже перед немецким послом, что война возможна между ЧЕТЫРЬМЯ великими державами, снова указывая, что Англия останется нейтральной! Не зря Грей подчеркнул это еще раз – ведь ему нужно не просто предъявление австрийского ультиматума, а боевые действия по его истечению. Только окончательно убедившись в нейтралитете Англии, немцы и австрийцы могут решиться и на войну с Россией и Францией».
Ах эти подлые англичане, ах обманщики! Сами решили на стороне Парижа и Петербурга в войну залезть, а немцев как обманывают! Убеждают подмигиваниями, намеками, играя числами от одного до четырех, мол, пусть пруссаки не боятся воевать, бритты в сторонке покурят, встревать не будут.
А
«29(16) июля британский министр иностранных дел дважды встретился с германским послом. Во время первой беседы Грей не сказал ничего существенного. Он ждал известий о начале русской мобилизации. Получив необходимую информацию, сэр Грей известил Лихновского, что хотел бы его повидать ещё раз. Казалось, ничто не предвещало сюрпризов, когда совершенно неожиданно сэр Грей заявил… Впрочем, дадим слово самому послу немецкому посланнику Лихновскому:
«Грей заявил, что британское правительство желает поддерживать прежнюю дружбу с нами, и оно останется в стороне, поскольку конфликт ограничится Австрией и Россией. Если же мы втянем и Францию, то положение немедленно изменится и британское правительство, может быть, вынуждено будет принять немедленные решения.
– То есть как? – только и смог в ответ произнести немецкий посол, а кайзер начертал на его телеграмме свой совершенно правильный вывод – «то есть они на нас нападут».
Теперь приведем документ, над которым ловко произвел магические манипуляции наш автор:
«Министерству иностранных дел Германии, 29 июля 1914 г.
Лондон
Сэр Эдуард Грей вновь вызвал меня к себе. Министр был совершенно спокоен, но чрезвычайно серьезно настроен и встретил меня словами, что положение "все больше обостряется". Сазонов ему заявил, что после объявления войны он уже не в состоянии вести переговоры с Австрией, и передал сюда просьбу возобновить посредничество. (Пометка Вильгельма: «Совершенно неслыханный образчик английского лицемерия! С подобными жуликами я никогда не заключу морского соглашения!») Грей далее заявил (пометка Вильгельма: "Гнусный обманщик!"), что британское правительство по-прежнему хочет поддерживать дружбу с нами, и оно останется в стороне, поскольку конфликт ограничится Австрией и Россией. (Пометка Вильгельма: «Т. е., чтобы мы оставили Австрию на произвол судьбы, какая мефистофельская гнусность! Чисто по-английски!») Если же мы втянем и Францию, то положение немедленно изменится и британское правительство, может быть, вынуждено будет принять немедленные решения.
(Пометка Вильгельма: «Они уже приняты».) В этом случае нельзя будет долго стоять в стороне и выжидать – «если война вспыхнет, то это будет величайшая катастрофа, какую когда-либо видел мир». (Пометка кайзера Вильгельма II: «Т. е. они на нас нападут».)
Литовский (МО 1870–1918. С. 275–276)»
И где это «то есть как?», произнесенное офигевшим немецким послом? И где эти надежды на нейтралитет, если стоит пометка Вильгельма, которую автор обрезал, как кроличье ухо, на сообщении посла о том, что он знает о принятом англичанами решении? Как вам манипуляции нашего «историка»?
Но самое интересное, что есть еще один документ, который будет даже не гвоздем, а скобой, забитой в крышку гроба, о том, что немцы расценили действия англичан как обещание нейтралитета. Итак:
«Посол Англии в Германии сэр Э. Гашен – министру иностранных дел Англии сэру Э. Грею, 29 июля 1914 г.
(Получено 29 июля)
(Телеграмма) Берлин
Я был приглашен сегодня вечером к канцлеру. Его Превосходительство только что вернулся из Потсдама.