Антиблокада

Найтов Комбат

– Там ещё шесть мелей, надо провести, дорогой начальник!

– Там нет места, чтобы Вас высадить!

– Где наша не пропадала, товарищ начальник. Вы потом вот сюда выходите, там причалим и грузиться будем.
– он показал точку на берегу Сиверсова канала.

Появления наших войск на аэродроме Юрьево было последней каплей. Лишившись авиаподдержки, противник поспешил оставить позиции и начать отход к Шимску и Луге. Над Кремлём взметнулся красный флаг 1 ударно-штурмовой дивизии НКВД.

Я лежал на траве на берегу Волхова и смотрел на заходящее

солнце, садившееся в Ильмень-озеро. Красиво! Красноватое солнце не было округлым, его исказили облака, водяные пары разорвали его на сегменты. В воздухе сильно пахло тротилом и сгоревшим порохом, но выстрелы уже не звучали более часа. Ноги лежали в вяло протекающей воде реки, пара окушков пыталась их ущипнуть. Мои сапоги стояли рядом, обёрнутые портянками. Я полностью расслабился, старался ни о чём не думать. Где-то невдалеке стрекотал кузнечик. Было тихо, и только звук и дым пожара на противоположном берегу, выдавали то обстоятельство, что бой только что закончился, идёт война, 1942 год. Послезавтра минует год, как она началась. Но, сейчас мне было всё равно, что происходит вокруг. Это, конечно, не Индийский океан, а всего лишь исток Волхова. Но, мы моем в нём ноги, вечером 20 июня 1942 года. Новгород мы взяли.

– Товарищ майор! Штаб фронта передал сообщение: полковнику Иволгину срочно прибыть на НП-59. Вы такого знаете? Я не помню, чтобы у Вас был однофамилец.
– сказал командир взвода связи лейтенант Макарычев.

– Слава, я такого тоже не знаю, но догадываюсь, кого просят прибыть на НП.

Я подтянул к себе сапоги и начал обуваться. Встал, поднимая одновременно СВТ, и направился к СДБ, которая, откинув аппарель, стояла чуть ниже по течению.

– Поздравляю, товарищ полковник!
– послышалось сзади.

Поднялся на борт, прошёл к ходовой рубке. Пока поднимался по трапу, из рубки высунулось лицо краснофлотца:

– Товарищ майор, командир на берегу!

– Зови, мне на тот берег надо, к Теремцу.

– Я мигом!

Я вошёл в рубку и вызвал на связь "Кармен", так "обозвали" связистов 59-й армии.

– Кармен, я - Иволга!

– Иволга - Кармен! Сообщите, где находитесь. Вас вызывает первый.

– Напротив Кремля, у Сиверсова канала.

– Вас просили прибыть в Кремль к собору. Первый там.

– Вас понял! Исполняю. До связи!

– Поздравляем, товарищ полковник!

– Спасибо!

По берегу бежали два человека в морской форме, один из них крутнул рукой над головой. Запустились двигатели СДБ. Командир в черном кителе поднимался по трапу, а вахтенный крутил ручку лебёдки, поднимая аппарель.

– Извините, товарищ майор! Был на СДБ-35, там заклинило аппарель неразорвавшимся снарядом. Пытались вытащить. Какие будут приказания?

– К Кремлю, на тот берег вызывают.

Взвыл ревун, давая сигнал отхода. Обе машины назад, медленно сползаем с мели. Затем один из двигателей пущен вперёд, нас подхватило течение, баржа торопливо пересекает стрежень, отрабатывает машинами назад, сбрасывая ход, и утыкается в песчаный пляж западнее Кремля. Гремит откинутая

аппарель. Мы, с новым ординарцем Костей Макаровым, высаживаемся на левом берегу и идём к главным воротам. За стенами Кремля довольно много народа. "Вече! Не иначе!". Господин Великий Новгород ликует! Идёт митинг, который проводит Политотдел фронта. На крыльце храма маршал Шапошников, генералы Василевский, Говоров, Мерецков, Клыков, кто-то из Политотдела. Кто-то кричит в толпу лозунги. К крыльцу не пробиться. Придётся ждать конца митинга. Я пристроился на какой-то коновязи и смотрел на ликующих людей. Это, видимо, надолго! Выступает Кузнецов, второй секретарь обкома, поздравляет новгородцев с освобождением. Рядом со мной пристроились бойцы, слушают. Там у коновязи меня и нашёл генерал Трубачёв.

– А ты чего здесь? Тебе туда надо!
– он показал рукой на крыльцо.
– Командующий звал.

– Не пойду! Устал. Трое суток на ногах. Такой вечер на реке! Ухи хочется!

– Насчёт ухи ты здорово придумал! Вечерком в Теремце соберёмся, с тебя причитается. Шапошников тебе полковника присвоил.

– Хорошо, Василий Алексеевич. Что-нибудь сообразим.

– Что-то ты сегодня кислый какой-то. Пойдём к начальству, оно тебе настроение поднимет. Радоваться должен, а ты куксишься.

– Я ж говорю: устал и спать хочу.

Митинг, наконец, закончился, я доложился о прибытии. Выслушал приказ и поздравления, затем все тронулись в Ленинград. В Теремец мы с Трубачёвым не попали. Уха пролетела мимо, а меня уволокли в Смольный. Женю вызвали туда. Там состоялся весьма интересный разговор с Мерецковым, который, подвыпив, сказал:

– Держись подальше от всего этого, полковник. Власть над людьми развращает страшно! Ты ж совсем молодой, и не совсем понимаешь, чем это может для тебя обернуться.
– тут к нему подошёл его "телохранитель", и он замолчал, делая вид, что ничего мне не говорил. Капитан ГБ покрутился возле него, потом отошёл в сторону.

– Пойдём, выпьем, здесь поговорить не дадут. Я ведь понимаю: для чего взят Новгород.

– Он должен послужить "красной тряпкой" для бычка.

– Только он?
– спросил Мерецков, усаживаясь за стол и разливая водку в рюмки.
– Закусывать надо плотнее, подвинь сюда мясо и салаты.
– попросил он.

– Нет, вся 18 армия Линдерманна.

– А почему тогда не преследовали отходящие войска?

– У Старой Руссы болтается 38 корпус, он первый в очереди. Мы делаем вид, что сил и средств у нас маловато. Создаём иллюзию возможности нас выбить.

– Сил, действительно, маловато.

– Для обороны города достаточно: у Вас три армии.

– Они уже потрёпаны.

– Пополняйте!

– Нет резервов, всё на юге!

– Не случайно здесь и Шапошников, и Василевский. Верховный в курсе событий, так что, резервы будут.

– Задам глупый вопрос: тебе это зачем нужно? Вот какой у тебя свой интерес в этом вопросе? Ведь всё было хорошо: медленно, но верно, отбирали своё. Сейчас проявили активность, и за нас возьмутся, причём, всерьёз.