Антидемон. Книга 8

Винтеркей Серж

И снова он атаковал меня, в этот раз воздушной линзой. Очень прожорливое заклинание — видимо, надеялся, что я поставлю щит, а он не выдержит удара мощного заклинания от мага десятого разряда, и воздушная линза сохранит достаточно энергии, чтобы убить меня на месте. Вполне разумное предположение, но я просто перепрыгнул заклинание в самый последний момент, когда зрители ахнули. Скорость продвинутых заклинаний графа мне уже была известна по более простым, что он скастовал перед этим, — нужно было добавить примерно тридцать процентов, что я и сделал.

Сразу после этого я дважды шагнул вправо и сам впервые атаковал — послал огненный шар в противника. Граф поставил в десяти метрах перед

собой щит, о который тот и разбился. Выглядело эффектно, но на самом деле это большая глупость — сам себя слепишь на несколько секунд. Я тут же отправил одну за другой две ледяные капли — в то место, на котором он стоял, и снова влево. В этот раз угадал, граф шагнул влево, раздался возглас боли, и он схватился за бок. Трибуны взволнованно зашумели. Впрочем, как оказалось, мое заклинание его серьезно не ранило — просто скользнуло по ребрам в районе сердца, он сделал слишком мелкий шаг. Но хоть это и не считается серьезным ранением, зато очень болезненно, и кровь течет обильно, что на пользу никому не идет во время дуэли. Сама мысль о том, что ты истекаешь кровью, способна деморализовать нестойкого духом бойца.

Будь у нас дуэль до первой крови, на этом мы бы и остановились, и я бы победил. Но смертельная дуэль идет до тех пор, пока один из противников не будет убит или судья не остановит схватку из-за явной неспособности одной из сторон продолжать сражаться по причине тяжких ранений.

— Перевяжись! — крикнул я. — Я подожду.

Трибуны одобрительно зашумели, считая, что я проявил гуманность. Да ничего подобного, хотя мне и выгодна такая точка зрения. Я уже понял, что граф явно не чемпион в боевых дуэлях, да и особо храбрым он не выглядел. С такого бойца станется упасть в обморок, когда он вообразит, что крови вытекло слишком много, даже если это и не так. А что тогда сделает судья? Правильно, остановит дуэль. И что я тогда скажу моей кровожадной невесте? Что лишил ее дополнительного подарка на день рождения, который она потребовала, — мол, тебе и аметистовой жеоды хватит?

Лекарь из графа вышел тоже так себе. Он беспомощно попытался перевязать себе рану на боку носовым платком. Да, они достаточно большие, чтобы перевязать руку, и при известном умении даже ногу, но туловище???

— Сними сюртук, сними рубашку, ей и перевяжи! — дал я ему нужные инструкции, сокрушенно качая головой. У меня-то в кармане на такой случай лежал не платок, а готовый бинт, но им я делиться готов не был. Знаю я таких избалованных аристократов — сейчас я отдам ему бинт, это будет благородный жест, все его одобрят, а потом, если у него получится ранить меня, он мне времени на перевязку не даст, поспешит добить. Я же не аристократ, так лишь, барон на день, его совесть за плохие манеры мучить не будет.

Так что бинт останется у меня — в случае ранения я могу им перевязываться и продолжая сражаться, уже не раз приходилось. Тем более это надо будет сделать для вида, если ранение придется в туловище и меня тут же вылечит одно из зерен взрывной регенерации, — демонстрировать владение главной тайной «Могучих» почтенной публике в мои планы точно не входит. Немного крови все равно будет, а дальше бинт прикроет моментально зажившую рану.

Граф неловко содрал сюртук — ребра-то болят! Так же неуклюже снял и рубашку, обнажив мускулистый и абсолютно белый торс, немного запачканный кровью. Прижал рубашку к ране и принялся стягивать рукава на другом боку, вызвав у меня печальный вздох. Да кто же так перевязывается — рубашка из тончайшего материала, как и положено для одежды богатых и знатных, один слой вообще кровь не остановит! Он даже не знает, что нужно сложить ее хотя бы в несколько раз!

Взгляд на трибуну позволил бы сразу понять,

кто из зрителей имеет хоть какой-то боевой опыт — они, как и я, сокрушенно наблюдали за этой «перевязкой». Но я на трибуны смотрел лишь краем глаза — граф уже снова надевал сюртук, а значит, может внезапно атаковать меня в любой момент. Пальцы у него тряслись. Похоже, он полностью осознал, что из-за своей махинации может сейчас умереть, и пуговицы никак не застегивались. Он ограничился одной, верхней, которую все же удалось застегнуть, и швырнул в меня огненный шар. Я снова молниеносно ответил своим, и они опять встретились и взорвались друг о друга примерно на середине дистанции между нами. Дуэль возобновилась.

Снова метнул ледяные капли сквозь марево, переступая то влево, то вправо, и обе капли послал в этот раз вправо, исходя из известной мне психологии дуэли — если тебя ранили, когда ты шагнул влево, в следующий раз ты не задумываясь шагнешь вправо. Ты же помнишь, что, когда шагнул влево в прошлый раз, было очень больно! Если, конечно, не знаешь о такой психологической особенности и не отслеживаешь ее сознательно.

И снова крик боли. Граф присел и скукожился за скастованным воздушным щитом. Но мне опять не повезло — а вот ему да, в этот раз пострадал другой его бок. Чуть более серьезно, но опять не смертельно. Как этого везучего засранца вообще убить-то?

Глава 17

И в этот момент граф сломался. Скорчившись за щитом, он заорал:

— Я признаю свое поражение, я сдаюсь! Приношу свои извинения! Остановите бой!

Конечно, судья тут же остановил дуэль. И я не был внакладе, хоть он и остался жив — в момент принесения извинений граф не стоял на коленях, как я потребовал, хуже — он сидел на корточках, словно слуга, ждущий приказания хозяина и экономящий силы. Так точно не стоит приносить извинений… Нет, конечно, их вообще лучше не стоит приносить, если не хочешь всеобщего презрения, но вот так вот… это даже хуже.

Купол был снят, я поднялся на трибуны. Даже и не вспотел, и костюм был в полном порядке. Учитывая его стоимость, новости очень хорошие. Джоан выбежала мне навстречу:

— Прости, не успел его убить! — покаялся я.

— Да это даже и хорошо! — громко сказала она. — Благородная смерть на дуэли не для всех подходит. Только для тех, кто твердо стоит на своих ногах.

Коварная шпилька в адрес графа, проявившего позорное малодушие и сдавшегося в унизительной позе из-за не очень серьезных ран. Я прямо почувствовал, как на меня кто-то уставился ненавидящим взглядом. Повернув голову, увидел отца графа Валадера. Ну да, он меня сейчас искренне ненавидел, кто бы сомневался.

— Прошу всех вернуться обратно в зал! — громко сказал ректор, и люди потянулись ко входу во дворец. За одним исключением — ректор остановился возле герцога, и сказал: — Думаю, вам следует похлопотать о вашем сыне. Наш легкомысленный праздник вряд ли достойный повод отказываться от этой важной миссии.

Герцог и так был зол — теперь же его лицо побагровело. Фактически ректор выгонял его из своего дома, несмотря на выбранные вежливые слова. Но искать сочувствия вокруг было бесполезно — позорное завершение дуэли, инициатором которой был его сын, сильно уронило их обоих во всеобщем мнении. И это вряд ли ограничится сегодняшним днем — клану долго еще будут припоминать эти извинения. Причем я еще и не знаю, является ли этот граф наследником клана. Если да, то для клана все еще хуже. Чтобы поправить репутацию, им бы вообще стоило срочно поменять наследника. Впрочем, насколько я понимаю, этот герцог — патриарх клана, раз явился представлять свой клан на день рождения племянницы короля, а значит, ему и принимать это решение.