Антидева
Шрифт:
– Хорошо, – согласился моряк. – Если вам такое по душе, я всем расскажу.
Офицер понял, что подобная перспектива его возбуждает. Рассказывая знакомым о любви с Эммануэль и уточняя, что именно сама девушка хотела прославиться своими сексуальными подвигами, он всякий раз будет заново переживать удовольствие, испытанное этой ночью. Желание офицера возросло, пока он размышлял, ему захотелось немедленно овладеть Эммануэль, однако он следовал намеченному плану. До сих пор не вполне веря во все происходящее, моряк, однако, осведомился:
– Вы действительно хотите, чтобы я называл ваше настоящее имя?
– Да, пожалуйста.
Вне всяких сомнений, девушку привлекала идея прослыть похотливой любовницей, что,
– Вы странное создание, – произнес он довольно резко. – С тех пор, как вы приехали в Бангкок, вы были даже чересчур верны своему супругу, по мнению многих… А сегодня вы вдруг бросаетесь из одной крайности в другую. С чего такая прыть?
– Вы ошибаетесь, – спокойно ответила Эммануэль. – Я всегда вела себя так, как сейчас.
Она искренне не верила в то, что внезапно изменилась – за одну ночь. Марио, конечно, приложил руку к ее развитию, но именно к развитию, к взрослению. Марио научил Эммануэль осознавать право человека быть собой. Впрочем, Эммануэль предпочитала не думать о любви как о долге, на этот счет ее наставник ошибался…
Моряк смотрел на девушку, не произнося ни слова. Однако стоило девушке раскрыть рот, как молодой человек тут же вскочил:
– Не будем терять время на болтовню! Идите ко мне!
И он крепко схватил ее за руку, чуть выше локтя.
– Куда вы ее ведете? – забеспокоилась Ариана. – Не уводите ее от нас! Она наша.
– Сейчас она моя, – заявил офицер.
– Ты вернешься? – прокричала Ариана вслед уходящим любовникам.
Эммануэль обернулась и кивнула.
5
Гетерия [18]
О Боже, что стало бы с нашим духом, если бы он не питался насущным хлебом земных вещей, если бы его не пьянила красота?
…Путь, который мы проходим, материален.
18
В древних греческих демократиях союзы знатных для ограждения себя от притязаний народа.
В час ночи во дворце Малигат подали консоме с красным и зеленым перцами, мелиссой, базиликом, мятой; суп с кальмарами, сердцевинами лотоса и кубебой; акульи плавники с молокой краба; морских ланей, нарезанных тоненькими пластинками – в приготовленном виде они выглядели весьма пристойно и аппетитно; клешни омаров с кардамоном; мягкую барракуду с кокосовым молоком, тушенную в закрытой сковороде и приправленную двадцатью семью специями, доставленными контрабандой из Китая, Индонезии и Вьетнама; жаркое из маленьких птичек, вместе с их длинными нежными клювами, хрустящими лапками, сочным черепом, гребешками молодых цесарок, петушиным достоинством, сдобренным шалфеем и плодами арековых пальм – острые обжигающие яства; в качестве гарнира принесли прозрачные филаментарные [19] волокна, студенистые и отливающие всеми цветами радуги, их можно было принять за вермишель, которая на самом деле представляла собой щупальца медузы-хризаоры, известной тем, что рождается она самцом, в середине жизни становится гермафродитом, а в конце – самкой: это безвкусное блюдо, богатое протеинами и фосфором, предлагалось отведать в сыром виде.
19
Филамент в биологии – внутриклеточное нитевидное образование.
Гостей обслуживали молодые люди с голыми ягодицами и в чем-то вроде фартуков, сооруженных из позолоченных и серебряных
Эммануэль пробует все, наслаждается десертом из засахаренных корней мандрагоры, мороженым из скарабеев и бабочек, пьет горячий Каунг-Тонг, рисовое пиво из Кората, «солнечную воду» из южных провинций, обжигающую, словно удар плеткой. После трапезы девушка с трудом отдает себе отчет в том, сколько времени провела во дворце – один день, один час, один год или всю жизнь.
Эммануэль не представляет себе, в какой части дворца находится. Она сидит среди людей, которых никогда не видела – все разговаривают, смеются, отдыхают. Эммануэль хорошо. Высокий брюнет, лежащий на голубом шерстяном покрывале, опустил свой затылок Эммануэль на бедра, другой мужчина ласкает ее ступни. Девичье сердце поет хвалебные баркаролы: Чудная ночь! Нежная ночь!
Позже является принц. Он уводит Эммануэль в другую комнату – за свой стол, представляет гостям. Мужчины и женщины окружают девушку, восхищаются ею, трогают ее волосы, целуют ее в губы, обнимают ее за талию. Она с трудом их различает, ей слишком жарко, она жалуется хозяину, тот берет ее за руку, вырывает из толпы и провожает во внутренний дворик.
На свежем воздухе Эммануэль оживает. Может ли она надеть платье? Принц кивает, зовет слугу, отдает приказ. Эммануэль ждет и гадает: удастся ли слуге отыскать ее прекрасную тунику нефритового цвета? Жалко было бы ее потерять. И вот – слуга приносит и тунику, и пояс, и золотую фибулу – ничего не забыл. Слуга показывает Эммануэль, куда пройти, чтобы одеться перед зеркалом, поправить складки наряда, причесаться, надушиться. Эммануэль благодарит, а мужчина, сомкнув ладони, склоняет голову.
– Следуйте за мной, – говорит принц. – Вы еще не видели моих садов. Прогулка пойдет вам на пользу.
«Хочет ли он заняться со мной любовью?» – думает Эммануэль. Она еще не вполне оправилась от ласк моряка.
Девушка следует за хозяином мимо водоемов и питомников, гадая, овладеет ли принц ею на одной из лужаек, влажных от брызг фонтанов, или на розовом песчанике под развесистым баньяном. Снимет ли он этот странный узорчатый наряд, делающий его похожим на персонажа комедии? Быть может, обнаженным он обретет величие истинного принца…
Две юные девушки при виде хозяина и Эммануэль выпархивают из беседки, оставляя на земле свои саронги, и скрываются из виду в мгновение ока. Эммануэль жаль, что эти прекрасные гибкие тела серн столь стремительно испарились.
– Я знаю, что вам нравятся женщины. Нашли в моем дворце кого-нибудь подходящего?
Эммануэль волнуется:
– Сколько обо мне все всего знают! А ведь я здесь только три недели… Весь город наблюдает лишь за мной?
– Не весь город, но город в городе. Да и как вами не заинтересоваться? Этот город всегда вас ждал.