Антидиверсанты
Шрифт:
Спасительный план возник неожиданно. Митин обратил внимание на то, что единственный боец противника, который остался на открытом пространстве и не нырнул под защиту бункеров, сильно пострадал от его выстрела, но, по-видимому, остался жив.
Отбросив в сторону «Кедр», поскольку патроны закончились, а запасного рожка не было, Митин стремительно нырнул под брюхо металлической трубы и спустя несколько секунд оказался рядом с поверженным противником.
Прижавшись к земле, чтобы максимально обезопасить себя от шальной пули, он приставил к виску Хантера ствол «ПСС» и произнес,
– Если хочешь жить, френд, не суетись, aren’t you?
Джо в ответ выдавил из себя сдавленный возмущенный хрип.
Митин левой рукой подтянул к себе за ремень штурмовой карабин Хантера.
– Где твой приемопередатчик? Скорее, старина!
Время замедлилось. Мгновения, подтверждая слова песни из знаменитого фильма, свистели, как пули у виска.
Митин почему-то сразу почувствовал, что американец его понимает. Видимо, знает русский. Поэтому не стал тратить драгоценных секунд на дежурный вопрос: «Do you speak Russian?»
– Быстрее!
Митин сильнее вдавил ствол пистолета в голову плененного врага.
– У тебя есть шанс выжить, френд. Лично отвезу тебя в госпиталь. Где рация?
Джо вытащил из нагрудного кармана камуфляжной куртки приемопередатчик «Penumbra». Митин левой рукой тут же выхватил его из ослабевшей ладони Хантера, отпустив ремень карабина.
Он разбирался в разных моделях этой натовской техники. Поэтому мог бы сам без труда тут же послать сигнал опроса на другую рацию. Но сейчас требовалось мгновенная связь с командиром американской ДРГ. Без помощи хозяина не обойтись.
– Вызывай своего шефа, ковбой. К нему накопилось немало вопросов.
14
Северо-восточная Украина
Полигон
18 августа
00.42
Томсон не поверил своим ушам, когда приемопередатчик, закрепленный на поясе, выдал вызов. Во время боя использовать рацию запрещено. Ведь сигнал может прийти в самый ответственный момент, когда жизнь буквально висит на волоске, а любое движение связано с тактикой сражения, где каждый шаг должен быть выверен и служит только одной цели – обезопасить бойца и привести его к победному результату.
Томсон прыгнул в сторону, пружинисто приземлился, рывком вытащил приемопередатчик.
– L-97, это L-96! Ответь! Прием! – бормотала рация на кодированной волне.
Идиот! Томсон уже раньше отметил «боковым краем сознания» (это был его собственный термин, который майор умело применял при своих профессиональных медитациях), что огневая точка, предположительно связанная с местоположением командира резервной группы, погасла, словно уголек, выброшенный из костра. А теперь выходит, что Хантер ранен, судя по всему, достаточно серьезно, коли позволил себе непростительное нарушение режима использования приемопередатчика. Но боевые действия есть боевые действия. Даже если ты ранен, терпи и помни об инструкциях.
– L-97 на связи! Прием!
– Твой боец у нас. Если ты хоть немного
Такого нельзя было даже предположить! В тот момент, когда Томсон уже собирался засчитать себе победу в командном первенстве, события неожиданно устремились совсем в другое русло, как воды горной реки, прорвавшей плотину. Он растерялся.
Ночная темнота освещалась огненными сполохами ожесточенных очередей (Ник, Берк и Рич, выбравшись из бункера, грамотно, будто стая волков, нападающая на лося, окружала одинокого бойца российского спецназа), секунды убегали в вечность и дробились на мириады застывших неуловимых мгновений, а Томсон, крепко сжимая в руке рацию, так и не мог принять единственно верное решение.
– Чего ты хочешь? Прием! – наконец глухо выговорил он в приемопередатчик.
– Небольшой равнозначный обмен. На торгах – твой боец. Меняю на один ценный груз, который ты украл из бункера Г-8. Прием!
– А как насчет твоего бойца? Минуты через полторы от него останется одно воспоминание. В связи с этим ты не хочешь выкупить свою собственную жизнь? Прием!
«Русич» помедлил с ответом.
– Твой воин отправится на тот свет быстрее. А я дорого продам свою жизнь, мистер. Прием!
Какая наглость! Томсон почувствовал, что готов сейчас рассмеяться. Русский спецназовец (видимо, командир группы) пытается ставить какие-то условия в ситуации, когда у противника двукратное превосходство в численности, которое каждую секунду может стать четырехкратным.
– Выходи с поднятыми руками вместе с нашим бойцом. Тогда у тебя еще есть шанс сохранить собственную жизнь. Прием!
Ответ поразил Томсона.
– У меня есть одна интересная информация. В ближайшие часы сюда прибудут украинские спецы. И не местные, а из самого Киева. Прибудут по нашу душу. Мало никому не покажется. Может, имеет смысл подумать о перемирии? Прием!
Командир американской ДРГ молчал в течение долгих тридцати секунд, невероятно растянувшихся в пространственно-временном континууме, будто шагреневая кожа. Потом с трудом, сквозь зубы, процедил три короткие фразы:
– Это меняет дело. Я прекращаю огонь. Прием!
15
Северо-восточная Украина
Штаб войсковой части
18 августа
Ночь
Генерал Островец быстро ходил из угла в угол своего кабинета.
Никаких обнадеживающих вестей он до сих пор не получил. Представители военной прокуратуры, разместившись в помещении штаба, уже несколько часов вели подробный опрос старших офицеров и тщательно изучали все документы, касающиеся личности полковника Калмыкова и планов будущих учений. Утром следующего дня в часть должна была прибыть комиссия Министерства обороны.
Майор Мигуля после возвращения с Полигона, где он совершал разведку с воздуха, убеждал командира части, что там никого нет и быть не может.