Антидиверсанты
Шрифт:
Через пятнадцать лет после женитьбы Митин внезапно изменился. От природы абсолютно не ревнивый, он в какой-то момент без всяких оснований начал на каждой мелочи ловить свою супругу, подозревая ее в неверности. Да так, что не смог остановиться ни через месяц, ни через полгода. И в конечном итоге потребовал развода.
Жены офицеров всегда отличались особенной стойкостью. Вот и Вика проявила свой железный характер.
– Как хочешь, Валера, – сухо резюмировала она, выслушав обвинения полупьяного Митина. – Ты принял решение, значит, наверное,
Но это фатальное расставание оказалась не последним.
Прошлой весной Митин сделал попытку восстановить разорванные отношения. Купив роскошный букет белых роз, обрядившись в костюм, который он надевал раз в два года, мужественно приехал к Вике без предварительного звонка.
Этот эпизод уже в течение четырех месяцев согревал майорскую душу, в которой нет даже слабых намеков на сентиментализм…
Вика лично открывает дверь, но сначала и не думает впустить внутрь бывшего мужа. Принимает из его рук цветы, холодно улыбается:
– Спасибо, дорогой. Капитан спецназа неожиданно разбогател? Подарок из арсенала преуспевающего бизнесмена.
– Я уже полтора года как майор. Считай, что почти олигарх.
В квартире очень тихо. Тренированная интуиция спецназовца подсказывает, что внутри никого нет. Но этого мало. Митин пытается узреть, заглядывая через плечо Вики, есть ли там вообще приметы посторонних, «метки кобелей».
Вика чувствует этот потаенный интерес и отступает в сторону:
– Ты так и собираешься стоять на пороге? Раздевайся и проходи в комнату.
– Догола?
– Послушай, Митин, – Вика гневно встряхивает длинными волосами, крашенными в рыжий цвет, – я уже отвыкла от твоего казарменного юмора. Проходи, раз приехал.
Пробежавшись взглядом по обстановке квартиры, Митин быстро определяет, что живет Вика одна. Никаких следов другого мужчины не наблюдается. Это, конечно, не означает…
– Ты кофе будешь? Извини, больше угостить нечем. Могу только водки налить.
– А не откажусь!
Странно входить в дом, где некогда ты являлся полным хозяином, а теперь пришел как посторонний, не очень желанный гость.
Вика приносит из кухни початую бутылку, открытую банку шпрот и один стаканчик.
– А сама не будешь?
– Ты что, издеваешься, Митин?
Она останавливается у двери, сложив руки на груди. Да, очевидно, что приход бывшего мужа ее совершенно не «греет». Пожалуй, что даже неприятен.
– Ну, твое здоровье!
В тишине однокомнатной квартиры громко тикают настенные часы, висящие в углу.
Митин откашливается и неуверенно произносит:
– Я, понимаешь, подумал, а не вернуть ли нам, так сказать, то, что было…
– Какое интересное предложение! Как ты к этому пришел?
Ее взгляд не теплеет, в глазах не появляется надежда. Все напрасно?
– Да вот, бывает, сижу вечерами один, курю и все думаю… Думаю, что мы, наверное, сглупили тогда… Точнее,
Вика резко отходит от двери, садится на диван, вытянув вперед стройные белые ноги.
– Да, я все помню! Очень хорошо помню! Как ты себя вел накануне развода, как таскался по бабам!
– Когда такое было?
– Ой, не надо…
Она усталым движением отмахивается, приглаживает волосы. Митин отмечает, что за время их разрыва Вика нисколько не изменилась. Пожалуй, даже похорошела.
Митин садится рядом с ней, обнимает за плечи, целует в шею.
– Я безумно соскучился по тебе, моя родная!
И чувствует, что ее застывшее скованное тело отзывается на его ласки. Сердце начинает биться сильнее.
«Она меня все еще любит! Какой же я был дурак! Любит! Любит!! Любит!!!»
Но в этот момент рождающаяся прямо на глазах идиллия нарушается резко и, кажется, необратимо.
– Я ведь, Викуля, попрощаться приехал. У меня на следующей неделе рейд.
Ее тело деревенеет, а губы едва слышно произносят:
– Да ты «крэйзи»…
Она вырывается из его рук, вскакивает, выбегает в кухню. Со стуком захлопывается дверь с матовым стеклом посередине.
Голос Вики, балансирующий на грани рыданий, вырывается оттуда обвинительным вердиктом:
– Этого не может перенести ни одна женщина! Ни одна! Как можно жить с такими, как ты? Ведь я тебя хоронила во время каждого твоего рейда, придурок! Ты понимаешь, идиот? Во время каждого!
Митин, резко отворив кухонную дверь, сильно сжимает бывшую жену в объятиях. И потом, страстно целуя ее в губы, опрокидывает на пол, покрытый истертым линолеумом…
35
Северо-восточная Украина
Полигон
18 августа
Раннее утро
Уже давно пришел вызов от Берка на приемопередатчик Томсона. Раненых успешно поместили в частную клинику; можно было уходить. Но они втроем так и сидели молча у входа в злополучный бункер Г-8, вокруг которого полегло столько людей за неполные сутки, словно еще не сделали какое-то важное, необходимое дело…
Светлеющее небо четко обрисовывало контуры смятого во время недавнего сражения высокого бурьяна, сломанные ветки терновника и вишни, развороченную гранатами ржавую трубу и обломки бетонной стены. Вдали, на краю Полигона, скрытые густой порослью кустарника, чернели остатки подбитого вертолета.
И Митин, и Томсон, и Коваль старались не смотреть в сторону бункера Д-10, куда недавно положили тела погибших товарищей. Тех из них, кого можно было опознать…
Томсон перебрасывал из ладони в ладонь гильзу от карабина. В двух шагах от него небрежно лежал туго затянутый заплечный мешок, хранилище портативных генераторов.