Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
Мальчишеские головы кивали в такт словам: все правильно, по-мужски. Так и должно быть.
– …Ну вот. А потом мы с пацанами как-то обшмонали одного терпилу, и «мусора» на нас облаву устроили. Одного из «мусоров» я порезал, меня скрутили, бросили в СИЗО и стали прессовать. Дико прессовали. До меня потом только дошло, что все это была подстава, и они спецом меня подставили, из-за Земы того самого…
– В смысле? – не выдержал любопытный Мильонщик. – Как это из-за Земы?
– А так, что «мусора» пронюхали, что у Земы ствол засвеченный. Ну, который по «мокрому» делу проходил. Громкое дело было, больших начальников почикали. Да вы все равно тогда еще пешком под стол ходили, не помните! –
Шкет отбросил руку в сторону, щелкнул пальцами. Все смотрели на него, словно он был одним из героев голливудского боевика, которые, как известно, в огне не горят, в воде не тонут, а из самых безнадежных ситуаций всегда находят единственно возможный выход. Расторопная Цифра быстро прикурила сигарету, вложила ему в пальцы. Шкет глубоко затянулся и продолжил:
– Ну, и что вы думаете? После допроса мясники меня еще пару раз попинали, это был, наверное, самый длинный и самый неудачный день в моей жизни. Еле до ужина дотянул! А там получаю от Земы долгожданный ответ: не ссы, брателла, со мной все в порядке, не очкуй и будь здоров!
– И всё? – не поверил своим ушам Мильонщик.
– Слово в слово! – подтвердил Шкет. – И больше ничего. Даже кусок сала к письму не приколол, тварь!
Кто-то рассмеялся. Мильонщик сокрушенно покачал головой.
– И как же ты выбрался оттуда?
Шкет в упор посмотрел на него.
– Через дверь, – сказал он. – Как все выбираются. А как еще?
– Но ведь там эти, мясники…
– Если не бояться, то никакие мясники с тобой ничего не сделают! – сказал Шкет важно. – Я был сильнее их, потому что был готов умереть за друга. А они не готовы были убить меня, шестнадцатилетнего пацана. Это я их сделал, а не они меня. И знаете почему?
Новичок Ниндзя слушал, приоткрыв рот, он буквально пожирал Шкета глазами. Да и не он один. В «Кружке» стало так тихо, что можно было услышать тихое потрескиванье горящей бумаги, когда Шкет затянулся сигаретой.
– Почему? – негромко спросил наконец Мильонщик.
– Потому что все они, «углы», – псы шелудивые. А я – волк! И вы – волки! Понятно вам?
Мильонщик первый издал боевой «волчарский» клич, и тут же к нему присоединились остальные:
– Ууууу-у-у!!!
Не выли в общем хоре только Франц и Крыса. Франц – потому что ему уже двадцать восемь, он взрослый человек, хотя тоже считается частью банды (что-то вроде генерал-интенданта, наверное), и издавать всякие нелепые звуки ему не по чину и даже неловко.
Крыса же не выл потому, что, в отличие от прочих, знал Шкета давно, вырос с ним в одном дворе, и история, которую тот только что поведал, была известна ему в несколько дугой интерпретации, более приближенной к действительности. Например, что ни в каком авторитете их вожак тогда не ходил, водку с Земой не пил, а тем самым терпилой, из-за которого его упекли в СИЗО, был собственный Шкета папаша, возвращавшийся домой после получки. Все остальное Крыса представлял себе довольно смутно, поскольку не сидел вместе со Шкетом в 72-й камере.
Бомба и Шептун тоже знали Шкета давно, но их не смущали никакие противоречия – одного в силу природной тупости, другого в силу забитости – и среди волков попадаются питающиеся падалью и объедками доходяги. Хотя даже они сильно удивились бы, узнав, как Шкета с позором загоняли под шконку и он лишь чудом избежал участи камерного «петушка»… Что «чудо» сие сотворил не кто иной, как нынешний начальник городского уголовного розыска Филипп Михайлович Коренев по прозвищу Лис, которому Шкет в качестве ответной услуги сдал не только Зему, но и залетного московского киллера по кличке Мячик. И что в сейфе у Лиса с тех пор лежит папка с несколькими подписанными Шкетом бумагами, из которых следует, что гордый вожак волчьей стаи по доброй воле соглашается сотрудничать с правоохранительными органами…
Ох, и взвыли бы «волчары», узнай они об этих бумагах! Совсем другими голосами взвыли бы!
Шкет, правда, надеялся, что никто и никогда не узнает. Никто. Никогда. Он готов был отгрызть собственную руку, как отгрызают себе лапы попавшие в капкан волки – только бы стереть тот позорный след. Проблема лишь в том, что не одна рука – весь он в капкане. Грызи не грызи, все едино…
– Эй, Франц! За мой счет каждому «волчаре» по пятьдесят! – крикнул Шкет.
– А потрахаться за твой счет не угостишь? – осклабился Крыса, поглаживая колено Цифры. И тут же с преувеличенным испугом отскочил в сторону: – Шутка! Шутка! Я только пошутил!
Шкет нахмурился. Любой другой член команды за такие шутки сразу получил бы в морду. Крысе по каким-то таинственным причинам позволялось то, что не позволялось остальным, но и ему следовало знать меру. Одно дело хватать Цифру за сиськи – это разрешалось особо отличившимся бойцам, стимулировало их недоразвитую психику на подвиги (так по крайней мере считал Шкет). И совсем другое – посягать на самку вожака в открытую…
– А ну, отвали! – рыкнул Шкет, замахиваясь. А Цифра за его спиной едва заметно подмигнула.
Крыса скорчил покаянную рожу и отвалил к соседнему столику. К Шкету подошел Франц.
– У тебя гость, – сказал он с озабоченным видом.
– Какой еще гость? – не понял Шкет. – Он что, читать не умеет?
Дело в том, что на двери «Кружки» с момента ее открытия висела табличка «Посторонним вход воспрещен», для особо непонятливых снабженная рисунком, изображающим череп со скрещенными костями. Франц был своим человеком, «Кружка» была закрытым заведением, рассчитанным на одну-единственную компанию – своеобразный «кружок по интересам». То, что заведение находилось в полуподвале многоквартирного дома и не было снабжено яркой вывеской, способствовало тому, что посторонние сюда и в самом деле являлись крайне редко. А те, кто являлся, напрочь забывали потом дорогу сюда.
– Он умеет читать, – сказал Франц. – Он ищет тебя.
Шкет встал из-за стола. Сидящие ближе других и слышавшие разговор Мильонщик, Хан и Ниндзя насторожились.
Бомба тоже все слышал, но с обычной своей дебильноватой ухмылкой продолжал тянуть пиво.
– Кто он такой? – спросил Шкет.
– Сказал, ты его знаешь.
– «Угол», что ли, какой-нибудь?
– Не похож. Иди, сам увидишь. Он на входе.
Ниндзя привстал со стула.
– Шкет, мы с тобой!
– Сиди, где сидишь! – с неожиданной злостью рявкнул на него Шкет и начал подниматься по ступенькам.