Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
– Что еще по оружию?
Встает с места Гнедин. Говорит уверенно, напористо, вроде бы со знанием дела.
– Преступники использовали дорогие патроны. Мною отработаны магазины, торгующие боеприпасами, составлены списки лиц, покупавших патроны из этой партии, списки переданы участковым для дальнейшей отработки… Отрабатываются владельцы карабинов «Сайга» двенадцатого калибра, таковых в городе полторы тысячи человек.
– Хорошо, – кивает Волин. – Но где результаты?
Гнедин разводит руками.
– Будут, товарищ полковник! Вопрос времени! – уверенно говорит он.
– Что ж, ваша уверенность
Оперативники встают по одному, докладывают:
– Опрос водителей рейсовых автобусов, обслуживающих трассу «Дон», не обнаружил… Поиск среди жителей Степной и владельцев близрасположенных ферм не выявил… Анализ записей на камерах видеонаблюдения не дал… Сотрудничество с активистами организации автолюбителей «АвтоДон» не принесло…
И так далее, минут на десять. Водители-рейсовики ничего не видели, равно как и обитатели станицы Степная. Ни одной работающей камеры в районе исследуемого перекрестка не оказалось. Тиходонские автолюбители вместо конструктивного сотрудничества затеяли несанкционированную акцию…
– В общем, работали-работали, ничего не наработали, – недобрым тоном произнес Волин, требовательно осматривая свою гвардию. Оперативники опустили головы.
– Подполковник Коренев, что можете добавить?
Лис встал:
– С большой долей уверенности можно предположить, что стрелял не охотник и оружие находится в незаконном владении.
– Вот как? – в голосе начальника угадывается легкий сарказм. – На каком основании сделаны столь далеко идущие выводы?
– Использование разнородных боеприпасов. Охотники – люди очень скрупулезные и не запихнут в магазин три патрона с разными зарядами.
– Так они все рассчитаны на крупную дичь! – возражает Волин. Он тоже вроде бы охотник.
Лис упрямо качает головой:
– Не совсем. Если на кабана – действительно нужен пулевой патрон, только круглая пуля не годится – она легко в рикошет уходит. Картечь на кабана слабовата, а для волка подходит. А дробь первого номера – это зимний заяц, лиса… В общем, не на разную дичь магазин снаряжался. И тот, кто его снаряжал, не охотиться собирался, а убивать.
– Ну что ж, определенная логика в этом есть, – неохотно согласился полковник. – Но почему «в незаконном владении»? Разве не может дилетант в охоте приобрести ружье? Для защиты дома, например?
– Может, – кивнул Лис. – Только зарегистрированное оружие используется в преступлениях очень редко, в единичных случаях. И преступления это совсем другие, очевидные: бытовуха в состоянии аффекта, пьяное хулиганство… По Тиходонску я могу такие случаи по пальцам перечесть.
– Вот тут я с вами не соглашусь! – поднял палец Волин. – А Белгородский стрелок? А расстрел в московской школе? Резонанснейшие дела, они взбудоражили всю общественность!
– Но статистику не изменили, – стоял на своем Лис. – Единичные случаи. Исключения, которые подтверждают правило!
– Так вы что, предлагаете не отрабатывать владельцев «Сайги» 12-го калибра?! – с раздражением спросил полковник.
– Никак нет, этого я не предлагаю, – смиренно ответил Лис.
– В общем, оперативникам похвастать нечем, – подвел итог начальник УВД.
– Зато у следствия есть положительные моменты! – а это уже «важняк» Баринов принял эстафету…
Поехали. Положительное. Версия об убийстве с
Какие-нибудь денежные накопления? На строительство нового жилья, например?
Сто семьдесят тысяч рублей на депозите в банке. По месту жительства крупных сумм не обнаружено.
А соседи? А бытовой конфликт? Это же Первомайка, там пьянь на пьяни!
С самым важным видом Баринов признал, что возможность опросить всех (именно всех) жителей Первомайки ему не представилась. Но есть свидетельства участковых, есть свидетельства соседей… Пусто. Ничего. Гусаров накостылял когда-то гражданину Ковалеву за то, что тот справлял нужду под его окнами. Гражданину Уськову пригрозил сроком – за драку у подъезда. Но это другой масштаб, другие реалии. Там – пьянь, здесь – тройное убийство. Кстати, Ковалев находится сейчас на принудительном лечении, а Уськов умер от сердечного приступа около года назад…
А какие-то давние обиды? Еще со времен полицейской службы?
Снова пришлось встать Лису.
– Гусаров двадцать лет служил в органах, работал хорошо, грамотно… Он очень многих успел «обидеть». Некоторые «обиженные» до сих пор отбывают наказание, но таких немного – несколько человек. Но в связи с гуманизацией судебной практики, остальные уже освободились. Таких, кто мог отомстить за старые обиды, среди них нет… Последние два года он был на пенсии, вращался совсем в другой сфере. Его смерть не влияла на какие-то конкретные дела. Ни на что не влияла вообще.
– Прямо какой-то вечер памяти у нас получается! – перебил Волин. – Не конфликтовал, не пил, работал грамотно… На Доску Почета можно вешать! Только его-то убили! И семью в придачу! Что нам с этим фактом делать?
Начальник управления в упор посмотрел на Лиса:
– Было убийство – значит, был конфликт! Почему возник? Почему дошло до стрельбы? Надо искать! Нужны рабочие версии, а не этот мармелад, который вы мне тут суете! А в городе уже буча начинается! На Южном мосту чуть до поножовщины не дошло! Отморозки на машинах трассу собрались перекрывать! Самосуд устраивают!.. Хорошо еще, что пока нам удается это как-то контролировать, пресекать… Но что будет завтра? Завтра у нас новые трупы будут, вот что! Вдобавок к этим трем! И опять будем затылки чесать! И так без конца! В общем, так…
Волин поднялся, опираясь на сжатые кулаки.
– Я хочу услышать, наконец, что-то внятное. План действий. Логичную рабочую версию. Я хочу быть уверенным, что через два, максимум через три дня преступник или преступная группа будут обозначены и начнется работа по поиску и задержанию конкретных лиц. Если этого не случится, я… Обещаю, я начну применять самые жесткие дисциплинарные меры…
Баринов достал из кармана свою знаменитую трубку, воткнул ее в рот и сосредоточенно посасывал, изображая из себя Шерлока Холмса. Его эти угрозы не касались, и Волину он не подчинялся.