Антикварий
Шрифт:
И антикварий в сопровождении несчастного джентльмена направился в кабинет.
Они просидели там, запершись, около двух часов, когда их уединение нарушила мисс Уордор, одетая в плащ, словно для путешествия. Лицо ее было очень бледно, но она была полна самообладания, свойственного ее натуре.
— Судебный исполнитель возвратился, мистер Олдбок.
— Возвратился? Какого черта? Не отпустил же он немца на все четыре стороны?
— Нет. Я поняла, что немец доставлен в тюрьму. А теперь Суипклин вернулся, чтобы заняться моим отцом, и говорит, что больше не может ждать.
На лестнице послышался громкий
— Считать вас, сэр, офицером, а этих оборванцев — отрядом! Да эта шайка жалких портновских подмастерьев. Рассчитайтесь справа по девять, тогда мы будем знать ваши настоящие силы!
Затем донесся ворчливый голос представителя закона, но ответ его трудно было разобрать.
— Бросьте, бросьте, сэр! Из этого ничего не выйдет, — возражал ему Гектор. — Немедленно уберите ваш отряд, как вы его называете, из дома, не то я сам вышвырну и вас и их.
— Черт бы побрал этого Гектора! — воскликнул антикварий, торопливо направляясь к месту происшествия. — Опять кипит его горская кровь, и надо ждать его дуэли с судебным чиновником… Послушайте, мистер Суипклин, вы должны дать нам немного времени. Я знаю, вы не захотите слишком торопить сэра Артура!
— Ни в коем случае, сэр, — ответил судебный исполнитель, снимая шляпу, которую он надел в знак пренебрежения к угрозам капитана Мак-Интайра. — Но ваш племянник, сэр, ведет очень дерзкие речи, и я уже довольно их наслушался. По полученным мною инструкциям я больше не могу оставлять здесь арестованного, если не последует оплата сумм, указанных в моем ордере.
И он протянул этот ордер, указывая своим ужасным жезлом, который держал в правой руке, на грозный столбец цифр, записанных на оборотной стороне.
А Гектор, хотя и молчал из уважения к дяде, в ответ на этот жест погрозил судебному исполнителю кулаком, и лицо его пылало ярым гневом настоящего горца.
— Глупый мальчик, успокойся и пойдем в комнаты! — сказал Олдбок. — Этот человек выполняет свою презренную обязанность, и ты только наделаешь новых бед, если будешь мешать ему. Боюсь, сэр Артур, что вам придется сопровождать этого человека в Фейрпорт. Это пока неизбежно. Я отправляюсь с вами, чтобы мы могли посоветоваться, что предпринять. Мой племянник проводит мисс Уордор в Монкбарнс, который, я надеюсь, она сделает своей резиденцией, пока не будут улажены эти неприятные дела.
— Я поеду с отцом, мистер Олдбок, — твердо заявила мисс Уордор. — Я уже уложила его одежду и свою и надеюсь, что нам позволят воспользоваться экипажем.
— Готов удовлетворить все ваши разумные пожелания, миледи, — сказал судебный исполнитель. — Я велел подать экипаж, и он у дверей. Я сяду на козлы с кучером: у меня нет желания навязывать вам свое общество, но двое моих помощников должны поехать за нами верхом.
— Я тоже поеду, — промолвил Гектор и побежал вниз, чтобы обеспечить себе лошадь.
— Тогда отправимся, — сказал антикварий.
— В тюрьму! — дополнил его слова баронет, невольно вздохнув. — Но что с того? — неестественно веселым тоном продолжал он. — В конце концов это всего лишь дом, из которого нельзя выходить. Предположим, что у меня приступ подагры, тогда в Нокуинноке будет ничуть не лучше. Что ж, Монкбарнс, давайте считать это приступом подагры, притом без обычной чертовской боли!
Но
На первой площадке измученный сэр Артур остановился и, заметив, что антикварий тревожно взглянул на него, с напускной важностью произнес:
— Да, мистер Олдбок, представителю древнего рода, потомку Ричарда Красной Руки и Гамелина Гардовера, можно простить вздох, когда он покидает замок отцов под таким скудным эскортом. Когда меня вместе с покойным отцом в тысяча семьсот сорок пятом году заточили в Тауэр, это было по обвинению, достойному нашего звания: по обвинению в государственной измене, мистер Олдбок! Нас эскортировал из Ньюгейта отряд телохранителей, и мы были преданы суду по личному приказу министра. А теперь меня, в преклонных летах, вытаскивает из моего дома подобный жалкий субъект (он указал на судебного исполнителя), и из-за ничтожного дела о каких-то фунтах, шиллингах и пенсах.
— Все же, — сказал Олдбок, — с вами преданная дочь и, если позволите мне так сказать, искренний друг, а это уже может несколько утешить вас помимо того, что ваше дело не может кончиться повешением, утоплением или четвертованием. Но я слышу, неугомонный мальчишка опять взбесился. Только бы он не затеял новой ссоры! Какое несчастье, что он вообще очутился здесь!
Действительно, разговор пришлось прервать из-за внезапных криков, среди которых опять легко было различить громкий, с легким северным акцентом, голос Гектора. Причина шума будет объяснена в следующей главе.
ГЛАВА XLIII
Летит от нас Фортуна, вы сказали?
Нет, белой чайкою она кружит
Над медленной ладьею птицелова.
То скроется в тумане, то крылом
Чуть паруса коснется. Мудрый ждет
И на лету ее хватает…
Возглас торжества воинственного Гектора очень походил на боевой клич. Но когда он примчался наверх с пакетом в руке, восклицая: «Да здравствует старый солдат! Прибыл Эди и привез целую кучу добрых вестей! » — стало очевидно, что на этот раз причиной шума было нечто приятное.
Капитан подал Олдбоку письмо, сердечно пожал руку сэру Артуру и пожелал мисс Уордор много радости со всей искренностью настоящего горца. Судебный исполнитель, который успел проникнуться безотчетным страхом перед капитаном Мак-Интайром, придвинулся поближе к своему пленнику, внимательно следя за каждым движением юного воина.
— Не воображайте, что я стану возиться с такой дрянью, как вы, — бросил ему Гектор. — Вот вам гинея за то, что я нагнал на вас страху! А вон идет старый рубака сорок второго полка, ему удобнее иметь с вами дело, чем мне.