Антикварий
Шрифт:
— Довольно, мисс Уордор, мне ясно, что…
— Мистер Ловел, вы обижены, и, поверьте, мне очень тяжело причинять вам боль. Но могу ли я, не унижая себя и поступая с вами честно, говорить иначе? Без согласия отца я никогда не отвечу на чье бы то ни было внимание. А между тем совершенно невозможно ожидать, чтобы отец одобрительно отнесся к той склонности, которой вы меня удостаиваете. Вы это хорошо знаете, и, право же…
— Нет, мисс Уордор, — тоном страстной мольбы ответил Ловел. — Зачем идти дальше? Неужели мало разрушить всякую надежду при нынешних наших отношениях? Не переносите вашу решимость в будущее. Зачем предопределять ваше поведение в том случае, если
— Напрасно вы говорите так, мистер Ловел, ибо их устранить невозможно. И я только хочу как друг и как женщина, обязанная вам своей жизнью и жизнью отца, молить вас о том, чтобы вы подавили в себе эту несчастную привязанность, покинули места, где нет поприща для ваших талантов, и вернулись к той почетной профессии, от которой вы, по-видимому, отказались.
— Ну что ж, мисс Уордор, я должен повиноваться вашим желаниям. Будьте только терпеливы со мной один короткий месяц, и если к этому сроку я не укажу вам таких причин для моего дальнейшего пребывания в Фейрпорте, какие, наверно, одобрите даже вы, я распрощаюсь с этими краями и одновременно со всеми надеждами на счастье.
— Нет, нет, мистер Ловел! Я верю, что перед вами долгие годы заслуженного счастья, покоящегося на более разумной основе, чем ваши теперешние желания. Однако давно пора кончить этот разговор. Я не могу заставить вас последовать моему совету, и я не могу закрыть доступ в дом моего отца спасителю его и моей жизни. Но чем скорее мистер Ловел заставит себя смириться перед несбыточностью своих опрометчивых желаний, тем выше он поднимется в моем уважении; пока же ради нас обоих он должен извинить меня, если я наложу запрет на разговор о таком мучительном предмете.
В эту минуту слуга доложил, что сэр Артур желает поговорить с мистером Олдбоком в своей комнате.
— Разрешите показать вам дорогу, — сказала мисс Уордор, явно боявшаяся продолжения своего tete-a-tete с Ловелом, и пошла проводить антиквария к отцу.
Сэр Артур, ноги которого были закутаны во фланель, лежал, вытянувшись, на кушетке.
— Добро пожаловать, мистер Олдбок! — начал он. — Надеюсь, вы лучше меня перенесли неприятности вчерашнего вечера?
— Надо сказать, сэр Артур, что я подвергался им в гораздо меньшей степени. Я держался terra firma note 88 вы же вверили себя холодному ночному воздуху в самом буквальном смысле. Но такие приключения, как полет на крыльях ночного ветра или спуск в недра земли, подходят доблестному рыцарю больше, чем скромному сквайру. Какие новости с нашего подземного мыса Доброй Надежды? С terra incognita note 89 Глен Уидершинза?
Note88
Суши (лат.).
Note89
Неведомой земли (лат.).
— Пока ничего хорошего, — ответил баронет, быстро поворачиваясь, словно его кольнула подагра. — Но Дюстерзивель не отчаивается.
— Не отчаивается? — повторил за ним Олдбок. — А вот я, с его разрешения, отчаиваюсь. Когда я был в Эдинбурге, старый доктор X… н note 90 сказал мне, что, судя по образцам, которые я ему показал, мы едва ли найдем достаточно меди, чтобы сделать пару подколенных пряжек стоимостью в шесть пенсов. А я не вижу, чтобы образцы на
Note90
Вероятно, доктор Хаттон, знаменитый геолог (Прим. автора.).
— Все же, я полагаю, ученый доктор не непогрешим?
— Нет. Но он один из наших лучших химиков. А этот ваш бродячий философ Дюстерзивель, сдается мне, принадлежит к тем описанным Кирхером ученым авантюристам, которые artem habent sine arte, partem sine parte, quorum medium est mentiri, vita eorum mendicatum ire note 91 . Иначе говоря, мисс Уордор…
— Не надо переводить, — сказала мисс Уордор. — Я понимаю общий смысл, но надеюсь, что мистер Дюстерзивель окажется лицом, более достойным доверия.
Note91
Владеют ремеслом, ничего не умея, имеют положение, ничего не имея, чье достояние — ложь, а жизнь — попрошайничество (лат.).
— Я в этом очень сомневаюсь, — заметил антикварий, — и мы изрядно пострадаем, если не обнаружим этой проклятой жилы, которую он нам пророчит вот уже два года.
— Вы не так уж сильно заинтересованы в этом деле, мистер Олдбок, — сказал баронет.
— Слишком заинтересован, слишком, сэр Артур! И все-таки, ради моего прекрасного врага, я согласен был бы потерять все, лишь бы вы бросили эту затею.
Настало томительное молчание, так как сэр Артур был чересчур горд, чтобы признать крушение своих золотых грез, хотя и не мог скрыть от себя, что этим, вероятно, окончится его сомнительное предприятие.
— Я слышал, — наконец промолвил он, — что молодой джентльмен, чьей смелости и присутствию духа мы так обязаны, почтил меня визитом, и я крайне огорчен, что не могу принять его, да и вообще никого, кроме такого старого друга, как вы, мистер Олдбок.
Антикварий легким наклоном своей негнущейся спины поблагодарил за оказанное ему предпочтение.
— Вероятно, вы познакомились с молодым джентльменом в Эдинбурге?
Олдбок рассказал обо всех обстоятельствах их встречи и знакомстве.
— Значит, моя дочь раньше вас познакомилась с мистером Ловелом, — заметил баронет.
— Вот как! Я этого не знал, — отозвался Олдбок, несколько удивленный.
— Я встретила мистера Ловела, — слегка покраснев, сказала Изабелла, — когда гостила прошлой весной у моей тетки, миссис Уилмот.
— В Йоркшире? А каково было тогда его положение в обществе и чем он занимался? — спросил Олдбок. — Почему вы не узнали его, когда я вас знакомил?
Изабелла ответила на менее трудный вопрос, оставив другой без внимания.
— Он служил в армии, и, насколько мне известно, с честью. Он пользовался уважением и считался приятным и многообещающим молодым человеком.
— Простите! Если это так, — возразил антикварий, не склонный довольствоваться одним ответом на два разных вопроса, — почему же вы сразу не заговорили с ним, когда встретили его в моем доме? Я раньше не замечал в вас такой надменности, мисс Уордор!
— На это была причина, — с достоинством произнес сэр Артур. — Вам известны взгляды нашего дома — вы, вероятно, назовете их предрассудками — в отношении чистоты происхождения. Молодой человек, по-видимому, незаконнорожденный сын богатого землевладельца. Моя дочь не желала возобновлять знакомство, не узнав, одобрю ли я ее общение с ним.