Антинюрнберг. Неосужденные...
Шрифт:
Дабы немцы все же не сдали назад, польские власти обрушивают целый ряд репрессий на немецкое национальное меньшинство.
Для немцев в Польше и раньше жизнь была не сахар, но в апреле-мае 1939 г. она стала горше редьки. Польское правительство распорядилось составить списки подозрительных лиц из числа проживавших в Польше немецких подданных, а также немецкого национального меньшинства.
Некоторые группы немецкого национального меньшинства были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря. Все притеснения немцев со стороны польского правительства
В Германии нарастает волна народного гнева — частью спровоцированная пропагандистами Геббельса, которым дано задание готовить народ к тяжелым временам, но большей частью порожденная многовековым презрением немцев к полякам — которые теперь смеют (!) измываться над теми немцами, которые, «благодаря» Версалю, оказались под властью Варшавы.
27 апреля Великобритания вводит всеобщую воинскую обязанность — отныне ее армия перестает быть вольнонаемной (весьма, надо сказать, дорогостоящей) и к осени 1939 г. может быть увеличена как минимум до двух с половиной миллионов человек.
28 апреля Германия расторгает польско-германский договор 1934 г. В меморандуме немецкого правительства указывается, что, заключая англо-польский договор, Польша связывает себя политическими обязательствами в отношении третьей державы и отвергает предложенное ей Германией урегулирование данцигского вопроса, а также отказывается от укрепления дружественных соседских отношений с последней.
5 мая 1939 г. в польском сенате с ответом на речь Гитлера по поводу одностороннего расторжения Германией договора с Польшей выступил министр иностранных дел Бек, заявивший, что Польша не желает урегулирования проблемы Данцига и «коридора» ввиду “недостаточных компенсаций Польше с германской стороны”.
В эти же дни в Берлин поступает выкраденный из стен польского Генштаба план развертывания польских армий — который, к изумлению немецких штабных офицеров, предусматривает “сдерживание немецкого наступления на флангах и быстрое продвижение польской кавалерии в центре; эта кавалерия должна была наступать на Берлин, чтобы напоить коней в Шпрее и Хафеле”.
*
Немцы понимают, что ситуация складывается абсолютно не в их пользу Созданная Лондоном в марте-апреле 1939 г. антинемецкая коалиция настолько превосходит Германию в людях, ресурсах, вооружении и военной технике, что положение последней становится априори безнадежным с военной точки зрения.
Немцы лихорадочно ищут выход из сложившегося тупика — им позарез нужно предпринять что-то, что позволило бы им хотя бы в минимальной степени уравнять шансы.
Если до конца августа они это «что-то» не найдут — война, которая в любом случае будет начата, станет “последним парадом”, сродни атаки кавалерии Маргерита при Седане — то есть блестящим самоубийством.
Самоубийство прагматичных немцев не устраивает ни в коем случае. Поэтому 1 мая германские газеты выходят с заголовками, ошеломившими благонамеренных немцев — оказывается, День международной солидарности трудящихся — это “ОБЩИЙ ПРАЗДНИК НЕМЕЦКОГО И СОВЕТСКОГО НАРОДОВ”.
3 мая Народным комиссаром иностранных дел назначается Вячеслав Михайлович Молотов. Литвинов, чья политика
Речь не идет о военном союзе — хотя в руководстве Германии достаточно прорусски настроенных деятелей, и еще больше их среди военных — но если бы немцам удалось КУПИТЬ хотя бы дружественный нейтралитет Сталина в предстоящей войне, то это был бы грандиозный успех!
Если СССР хотя бы просто останется в стороне в предстоящей схватке, то шансы Германии на успех в предстоящей битве мгновенно вырастают от призрачно-безнадежных до умеренно негативных. Если же Сталин будет благосклонно нейтрален и окажет содействие Германии в снабжении ее промышленности сырьем и полуфабрикатами — то шансы увеличиваются многократно.
Но немцы знают, что англичане и французы старательно завлекают Советскую Россию в антигерманскую коалицию.
И посему задача привлечь СССР на сторону Германии является весьма нетривиальной…
*
Правда, эта задача облегчается для немцев тем, что Англия и Франция, уверенные в своем безусловном превосходстве над Третьим рейхом, вербуют русских неторопливо, без азарта; к тому же они предлагают Советскому Союзу вступить в войну на стороне Польши — то есть понести военные потери, рискнуть людьми, техникой, территорией, будущим страны, в конце концов (ведь военное счастье изменчиво…). Логично было бы товарищу Сталину услышать от союзников какие-то внятные предложения о компенсациях за подобный риск.
Сталин терпеливо ждет от англичан и французов этих предложений. Совершенно напрасно!
Союзники в обмен на УЧАСТИЕ в предстоящей войне не предлагают Сталину НИЧЕГО!
Миссия англо-французских союзников, просидев несколько летних недель 1939 г. в Москве, так и не смогла ничего внятно предложить Советскому Союзу — кроме добрых пожеланий.
Советской стране предлагалось выступить на стороне «демократических» стран (“санационная” Польша с ее концентрационным лагерем в Картуз-Березе — демократия? Хм…) и пролить кровь своих сынов во имя торжества “общечеловеческих ценностей”. Хорошо. А кроме этого?
А кроме того — шиш да кумыш. СССР в этой ситуации выступал классическим “таскателем каштанов из огня” — для англо-французов. Нам это было надо?
Союзники пугали Сталина тем, что следующим после Польши будет СССР. Ну-ну. С какого такого перепугу Гитлеру затевать войну на бескрайних русских просторах, когда за Рейном стоит англо-французская танковая армада в пять тысяч единиц? Он же не клинический идиот!
Германия же готова за НЕУЧАСТИЕ в этой же войне предложить Сталину ВСЕ…
ГИТЛЕРУ БЫЛО ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ СТАЛИНУ взамен его неучастия в предстоящей германо-польской войне, кроме уверений в любви и преданности. И он очень хотел, чтобы Сталин понял это. В мае, июне, июле 1939 г. прошло несколько встреч советника германского посольства Хильчера с А. И. Микояном и германского посла фон Шуленбурга — с В. М. Молотовым.