Антипиранья
Шрифт:
– Здравствуй, Денис!
– О! Я уже удостоился обращения по имени?
– Человек, в первый же день сбежавший из «Крестов», вызывает у меня неподдельное восхищение. До тебя это удавалось только в кино. Когда-нибудь я уйду на пенсию и буду писать мемуары. Надеюсь, что ты меня посетишь и расскажешь, как ты это сделал. Потому что теперь мне это интересно уже как история. Дело твое у меня забрали. Теперь тобой занимаются другие.
– Этих других я уже видел.
– Вот как?! – Соловей не удержался от удивленного возгласа. – Видел и сейчас разговариваешь
– Вы искали меня, чтобы выразить восхищение армией?
– Конечно нет, не ершись. Ты теперь хоть и не моя головная боль, но я привык держать слово. А мы с тобой, если помнишь, кое о чем договаривались. Так вот, я поинтересовался насчет твоего Ивана Степановича.
Денис плотнее прижал трубку к уху и взволнованно спросил:
– И что?
– А ничего! Нет такого в Сколково.
Денис промолчал, и Соловей спросил:
– Ты меня слушаешь?
– Слушаю, Дмитрий Андреевич.
– Понятно, что темнят. Но удивительно другое. Реакция на мой интерес. У меня сразу забрали твое дело. У человека в Москве, к которому я обратился, тоже сейчас вагон неприятностей. Твой Иван Степанович – фигура литерная. Здесь все понятно. Но я вот теряюсь в догадках. За что тебя можно так преследовать?
– За то, что подопытная обезьяна вышла из-под контроля.
– Понимаю. Мы не всегда властны над обстоятельствами, чаще они управляют нами. Самое страшное в нашей жизни – оказаться не в том месте и не в то время. Может, тебе и вправду просто не повезло? Я искал тебя, Денис, чтобы сказать, что мы больше не противники. И, между нами говоря, тех, других, я тоже недолюбливаю. Всегда норовят отхватить уже все готовое. Так что пускай теперь они попробуют тебя поймать. Я на тебя готов деньги поставить и за тебя болеть буду. Интуиция подсказывает, что не дерьмо ты по жизни. Стало быть, и неприятностей тебе желать не стоит. Удачи, антипиранья! А насчет пенсии я не шутил. Может, и встретимся еще. А пока прощай, капитан-лейтенант Заремба! Сейчас тебе фортуна улыбается, надеюсь, так будет и дальше.
Денис задумчиво посмотрел на затихший телефон. Что это? Очередной хитрый ход следователя, чтобы усыпить его бдительность, или дань уважения достойному противнику?
– Ну что, брат? Понравилась труба? Брать будешь? – Джигит старательно улыбался оскалом опытного торгового менеджера. Он даже спрятал руки за спину, чтобы, не дай бог, потенциальный покупатель не всунул ему товар обратно.
– Подожди.
Теперь Денис в раздумье вертел визитку Ивана Степановича, не решаясь – позвонить или нет? Затем он уверенно набрал номер.
Голос Ивана Степановича был тусклым и безжизненным. Его блеклое «Да…» прозвучало будто тихий скрип двери. Без любопытства к неизвестному номеру, равнодушно и невыразительно. Денис даже поначалу решил, что старый еврей безнадежно болен и звонок его лишь добьет. А потому напрасно он это все затеял. Но деваться уже было некуда.
– Здравствуйте,
– Ты где?
– Неважно. Вы мне ничего не хотите рассказать?
– Спрашивай.
– Почему меня швыряет во времени, как мусор в канализации? Знаете, мне это не очень нравится! Вернее сказать, совсем не нравится!
В голосе Ивана Степановича появились первые признаки жизни:
– Интересно. Ты побывал в прошлом?
– Представьте, даже два раза!
– Очень интересно. В какой период времени тебя выносит гипербола?
– Какая еще гипербола?! Ни с того ни с сего я оказываюсь в последних числах марта сорок пятого года в Кенигсберге! Вы ведь не станете отрицать, что именно вы приложили к этому руку? Все это началось после того, как я побывал в вашем центре! Может, снизойдете с ваших вершин к моей никчемной персоне и объясните, что происходит?
На другом конце прозвучал протяжный вздох, затем Иван Степанович устало произнес:
– Я здесь ни при чем. Моя работа вторична. Ты не понимаешь. Я сумел лишь создать приемник, который способен слышать сигнал. Передатчик там, в прошлом. Я догадывался, что, возможно, они успеют запустить генератор! Шанс выглядел ничтожным, но у них получилось! Они смогли! Он был гений, он не ошибся ни в одном знаке. Потрясающе! Они все-таки успели.
– Да кто они?! Кто он?! Иван Степанович, вы что там – бредите? Что вообще происходит?
– Ты, Заремба, попал под влияние действия гиперболы времени. Кстати, каков ее полупериод?
– Я, представьте себе, до сих пор не в курсе ни о какой гиперболе, ни тем более о ее периоде.
– В Кенигсберге работает генератор отстраненного полярного поля. Он создает гиперболу времени, которая колеблется с определенным периодом. Эдакая синусоида. Сколько времени ты пробыл в прошлом или сколько ты находишься в нашем времени?
– Не знаю, – неуверенно прошептал Денис. – Часов двадцать, может, больше. Может, двадцать два. Точно не считал.
– Вот это и есть ее полупериод. Гипербола нестабильна. Это естественно. Возможно, позже она выровняется и будет колебаться с точностью до секунды.
– Подождите-подождите! – Денис почувствовал, как по его спине побежал холодок. – Вы хотите сказать, что это повторится еще раз?
– Конечно. – В голосе Ивана Степановича прозвучало злорадство. – И не раз. Теперь ты в ее власти. Этот процесс может быть бесконечным. Даже если тебя там убьют, на гребне гиперболы будет колебаться твое тело.
Денис оцепенел с таким взбешенным и покрасневшим лицом, что джигит непроизвольно сжался и промямлил:
– Я могу хорошо скинуть, брат…
– Заткнись! – зашипел на него Денис. – Иван Степанович! Того времени, что я буду находиться здесь, мне вполне хватит, чтобы разыскать вас и свернуть шею. Вы выровняете вашу гиперболу в прямую линию, или же в ней будет колебаться ваше тело, а не мое! И я не шучу.
– Мое не будет, – со вздохом заметил Иван Степанович. – Возвращайся в центр.