Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Власова Ольга Александровна

2. Микрополитический уровень семьи, основной единицей которого является буржуазная ядерная семья. Она – посредник в осуществлении власти политического правящего класса и путем социализации задает для человека принимаемую им роль, которая отвечает господствующей системе. Здесь семья взращивает конфликт между активной реальностью, опытом и поведением человека и принимаемой им пассивной социальной ролью, именно с семьи начинается разрушение правящим классом угнетаемых им граждан.

3. Микрополитический уровень конфронтационных групп – это группы, копирующие семейный опыт и ролевую структуру семьи: полиция, армия, образовательные и медицинские институции, с которыми человек, так же как с семьей, сталкивается с первых лет жизни.

4. Макрополитический уровень – уровень политических образований как системы и политической активности.

Наиболее пристальное внимание Купер уделяет микро-макрополитическому

переходу. На его взгляд, поляризация человеческой жизни на микро– и макрополюса является одной из основных тактик буржуазного общества. Сущность микро-макроперехода состоит в перемещении от области непосредственных отношений с другими к пространству анонимной социальной организации. В макрогруппе один человек может что-то знать о другом, но никто не может знать о других все. Человек может быть чрезвычайно активным макрополитически, вступать в революционные объединения и открыто противостоять системе, однако не обращать внимания на микрополитику. Может быть и наоборот: некоторые могут сосредотачиваться на противоречиях и сущности отношений между людьми и поведения людей, но быть не в состоянии присоединиться к макрополитическому противостоянию.

В силу такой специфики микро– и макрополитики, на взгляд Купера, важным является схватывание этого момента микро-макрополитического перехода, которое может обеспечить постоянное преобразование микрополитики в макрополитику и наоборот. В противном случае всеобщая анонимность рискует заслонить конкретные задачи и конкретных людей, а непосредственное взаимодействие и конкретные политические действия рискуют утратить всеобщие цели.

Центральным феноменом, через который Купер исследует политику жизни и властных отношений, является безумие, а основным пространством этого исследования становится микрополитический уровень семьи. В центре интересов Купера – нуклеарная семейная единица капиталистического общества, являющаяся, на его взгляд, наиболее типичной для общества второй половины XX в.

В анализе семьи Купер движим вполне постструктуралистской задачей, считая, что деконструкция семьи должна стоять в центре преобразования общества и культуры. Вполне в постструктуралистском духе он заявляет: «Бессмысленно говорить о смерти Бога или смерти Человека, пародируя серьезные намерения некоторых современных богословов и философов-структуралистов, пока мы не увидим своими глазами смерть семьи, – той системы, социальная функция которой состоит в незаметной фильтрации нашего опыта и последующем лишении наших действий всякой подлинной и полноценной спонтанности» [245] . К этим лозунгам добавляется и ярый критицизм марксистского толка: «Из-за отсутствия богов мы должны были создать могущественные абстракции, ни одна из которых не обладает такой деструктивной силой, как семья» [246] .

245

Cooper D. Te Death of the Family. P. 6.

246

Cooper D. Te Death of the Family. P. 4.

Купер определяет семью как группу социально трансформированных безымянных людей, работающих и проживающих совместно в определенной институциональной структуре [247] . Основная особенность семьи состоит в ее центральной функции – функции посредника. Для Купера семья неизменно является агентом государства: она поддерживает власть правящего класса и одновременно выступает прообразом для всех институциональных структур общества: «Общество должно быть большой и счастливой семьей с ордой послушных детишек. Нужно быть безумцем, чтобы не желать такой завидной ситуации» [248] .

247

Это определение практически полностью совпадает с тем, которое социолог И. Гофман дает тотальным институциям (Gofman E. Asylums: Essays on the Social Situation of Mental Patients and Other Inmates. N.Y.: Anchor Books, 1961. P. 3).

248

Cooper D. Te Language of Madness. P. 22.

По подобию семьи организованы политические партии и правительственный

аппарат, школы и университеты, фабрики и профсоюзы, армия и церковь, больницы. Все они имеют «семейную» структуру. Модель семьи, по Куперу, универсальна для общества, поскольку универсальна функция посредничества, которую должна реализовывать всякая социальная институция. И универсальность эта – самая большая беда. Выстраивая свою систему, семья развивает два плана функционирования в соответствии с двумя ракурсами своего существования. С одной стороны, она поддерживает власть правящего класса, государства и общества, а с другой – она должна обеспечить себя поддержкой входящих в нее членов. Для этого она обманывает их. Поэтому любовь семьи никогда не бывает бескорыстной, безопасность, которая дается ее членам, требует расплаты, и расплата эта – ложь.

Купер словно срывает с семьи маску радушия, любви и поддержки, маску теплоты, и обнаруживает за ней пустоту, одиночество и утрату автономности, необходимые для поддержания власти общества. Так называемая счастливая семья, на его взгляд, является жесткой институцией, делающей несчастными и убивающей своих членов. Он подчеркивает: «Это семья, где вместе молятся, где вместе до самой смерти переживают болезнь и здоровье, семья, которая украшает наши надгробные плиты эпитафиями тех, кто скорбит по нам… Этот ложный траур – лишь поэтическая метафора, ведь никакая настоящая скорбь невозможна, если люди, которые оплакивают друг друга, никогда не встречались. Буржуазная нуклеарная семейная единица (если говорить на языке ее агентов – академических социологов и политологов) стала в настоящем столетии совершенной формой не-встречи и посему предельным опровержением скорби, смерти, рождения и царства опыта, которое всякому рождению и теории предшествует» [249] .

249

Cooper D. Te Death of the Family. P. 3–4.

Функцию посредничества в реализации власти семья выполняет благодаря некоторым своим свойствам.

1. Семья – это связанные друг с другом люди, каждый из которых наделен чувством собственной незавершенности. Члены семьи словно приклеены друг к другу, поскольку для того чтобы существовать, им жизненно необходим другой, а разрыв связи с другим равносилен самоубийству.

2. Семья определяет роли своих членов, приемлемый в данной семейной группе способ поведения, и впоследствии желаемый способ поведения, навязывается рожденному ребенку; его задача – обязательно следовать роли, а не развивать собственную идентичность.

3. Семья в своей функции социализации прививает своим детям социальные средства контроля; каждый ребенок, по Куперу, – художник, музыкант и поэт, но семья постепенно уничтожает всякое творческое начало.

4. Семья прививает ребенку сложную систему табу, например, ограничивает сенсорные модальности коммуникации лишь аудио-визуальными и вводит запрет на использование в семейном общении прикосновений, обоняния и вкусовых ощущений.

Таким образом, в семье всегда имеет место антитеза «родители – дети», «властители – подвластные», и именно в этой структуре навязывается приемлемый и социально одобряемый способ поведения. Однако разорвать семейные отношения достаточно сложно, поскольку самое жесткое табу семьи, по Куперу, – запрет одиночества. Семья не может позволить своим членам быть одинокими.

Избавиться и отдалиться от семьи – значит отдалиться от себя, поскольку поле социализации «я» человека – это и есть семья. Купер предлагает историю о тибетском монахе: «Тибетскому монаху, погруженному в продолжительное уединение и медитацию, явился паук. Каждый день он посещал его, становясь раз за разом больше и больше, пока наконец не вырос размерами с человека и не стал казаться очень страшным. Монах решил попросить совета у своего гуру и услышал: “Следующий раз, как паук к тебе явится, нарисуй на его животе крест, а затем мысленно воткни нож в середину этого креста”. На следующий день монах вновь увидел паука, нарисовал на его брюхе крест и погрузился в сосредоточение. Когда же он сконцентрировался на том, чтобы воткнуть нож тому в брюхо, он опустил глаза и с изумлением увидел метку на своем собственном пупе». Купер заключает: «Очевидно, что умение отличить внутреннего противника от внешнего является буквально вопросом жизни и смерти» [250] .

250

Cooper D. Te Death of the Family. P. 19.