Антисоветская блокада и ее крушение

Шишкин Валерий Александрович

Деятельность полпредства, направленная на установление торговых отношений между двумя странами, проходила в сложной и подчас опасной обстановке. Осенью 1918 г. в адрес В. В. Воровского была отправлена большая сумма денег, предназначенная для торговых операций. Они были положены в банк, но по Стокгольму разнесся слух, что полпредство получило значительные ценности. Об этом стало известно и эмигрантской белогвардейской «Лиге убийц» во главе с полковником Хадши Лаше, которая была тесно связана с генералом Юденичем и сотрудниками американского и английского посольства. «Лига убийц» стала разрабатывать план, состоящий в том, чтобы овладеть ценностями, убить Воровского и при этом получить «компрометирующие материалы» о «подрывной деятельности» полпредства, которые якобы легко добыть, организовав налет на него.^{122} Однако полпредство приняло необходимые меры предосторожности. Узнав от своих друзей-шведов об опасности, Воровский поставил в известность полицию и потребовал усилить охрану квартиры.^{123}

«Лига убийц» тем не менее расправилась с тремя коммерсантами русского происхождения, которые посещали полпредство. «Несчастные жертвы, — писал Я. С. Ганецкий, — под разными предлогами заманивались в загородную дачу. Тут их убивали и тела бросали в прорубь. «Истинные патриоты не забывали после каждого убийства забирать на квартирах своих жертв все оставшееся имущество, а где можно было — и по подложным чекам получать их деньги в банке».^{124}

Развитие торговых сношений со Швецией стало прообразом торгового представительства Советского государства за рубежом.^{125}

К 1918 г. относятся и первые шаги по установлению торговых отношений с Норвегией. В апреле 1918 г. норвежское посольство обратилось в НКТиП с просьбой ознакомить его с проектами в области внешней торговли России, указывая при этом, что Норвегия весьма заинтересована в развитии коммерческих отношений с РСФСР. Летом того же года Норвегию посетил представитель Наркомпрода РСФСР, который вел переговоры с норвежским правительством об установлении товарообмена. Обе стороны в принципе согласились с необходимостью возобновить торговлю, причем было получено официальное письмо министра торговли о желательности начать коммерческие сношения между двумя странами на основе компенсационного обмена.^{126} Но давление Антанты на нейтральные государства не позволило в этот период закрепить начавшиеся контакты реальными соглашениями о советско-норвежских экономических отношениях.

21 сентября 1918 г. было подписано соглашение между правительством РСФСР и Королевской Датской миссией в Петрограде о закупке огородных семян у датских фирм.^{127} Имелся в виду и более широкий торговый договор с этой страной об условиях компенсационной торговли, обеспечении свободного плавания советских судов в порты Дании и т. д. Летом 1918 г. в Копенгагене был разработан проект компенсационного соглашения по товарообмену с Россией, Со своей стороны, член президиума ВСПХ Л. Б. Красин и управляющий петроградским отделением НКТиП Ю. В, Пятигорский в ходе переговоров с коммерческим атташе датского посольства в Петрограде подготовили «Соглашение о возобновлении торговых сношений Дании и России». Оно предусматривало гарантии советским судам, направляемым в Данию, право реализации русских товаров на датском рынке, содержало примерный перечень экспортных товаров. В сентябре 1918 г. с учетом благоприятных перспектив датско-советских торговых отношений приказом по НКТиП Я. З. Суриц, полпред РСФСР в Дании, был назначен торговым агентом в этой стране. В ноябре 1918 г. начались рейсы советских торговых судов в Данию, прерванные, однако, в самом зародыше установлением экономической блокады РСФСР.^{128}

Ко второй половине 1918 г. относятся и первые контакты советских представителей в Швейцарии с чиновниками МИД этой нейтральной страны по вопросу об установлении коммерческих сношений. В августе торговый агент миссии РСФСР в Швейцарии встретился с представителем политического департамента М. Лярди. Разговор касался возобновления торговых отношений, в которых Лярди выразил заинтересованность швейцарского правительства.^{129} Коммерческим связям уделял большое внимание и полпред РСФСР в Швейцарии Я. Берзин. Как сообщал Г. В. Чичерин в августе 1918 г., Я. Берзин и М. Вронский приступили к разработке нового договора о торговле с этой страной.^{130} 6 сентября 1918 г. советский представитель сообщал из Берна Г. В. Чичерину: «Вопросу о возобновлении торговых сношений с Швейцарией я придаю важное значение. На это нужно обратить серьезное внимание. Из Швейцарии мы можем получить целый ряд необходимых нам товаров, которых крайне мало на мировом рынке».^{131} Однако в 1918 г. дальше зондирования почвы швейцарское правительство не пошло. Практика же торговых связей выражалась лишь в нескольких предложениях, полученных торговым агентом РСФСР от часовых фирм Швейцарии.

К концу 1918 г. Советская Россия сделала лишь первые шаги на международном рынке. Она вела товарообменные операции в весьма незначительных масштабах только с девятью государствами. Статистика показала резкое падение советской внешней торговли в 1918 г. не только по сравнению с довоенным временем, но даже и с годами первой мировой войны, когда торговый оборот страны уже стал стремительно сокращаться (см. табл. 1).

Таблица 1

Оборот внешней торговли Советского государства

(по довоенным ценам 1913 г., в миллионах рублей^{132}

Год — Экспорт — Импорт — Оборот — Сальдо баланса

1913–1520–1375 — 2895 — +145

1914 — 885 — 1109–1994— -224

1915 — 274–870 — 1144 — -596

1916 — 237–862 — 1099 — -625

1917 — 137–802 — 939 — -665

1918 — 8 — 105–113 — -97

Такие

мизерные размеры внешней торговли в 1918 г. объяснялись положением весьма тяжелым международным РСФСР, фактическим эмбарго, к которому прибегли бывшие союзники России по Антанте, отсутствием серьезных гарантий неприкосновенности советского торгового флота, трудностями становления государственного аппарата, призванного проводить в жизнь национализацию этой отрасли народного хозяйства. По словам Л. Б. Красина, монополия внешней торговли, делавшая в 1918 г. свои первые шаги, имела в то время в основном «потенциальное значение».^{133} Тем не менее даже тот весьма небольшой конкретный опыт ведения внешней торговли на социалистических началах показал, что она и возможна, и выгодна как для Советского государства, так и для его западных партнеров. Переход империалистических держав к политике военно-экономической блокады Советской России привел к почти полному прекращению ее внешней торговли.

УСТАНОВЛЕНИЕ

ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ

Высадка весной и летом 1918 г. в Мурманске и Архангельске английских, американских и французских солдат, оккупация японскими войсками Владивостока положили начало вооруженной интервенции держав Антанты против молодой Республики Советов. Еще более грозным и опасным стал для нее 1919 год. При поддержке международного империализма в стране все ожесточеннее разгоралось пламя гражданской войны. Советская Россия, территорию которой временами составляли лишь полтора десятка центральных губерний, находилась в огненном кольце фронтов: с востока наступали на нее полчища Колчака, с юга — войска Деникина, с севера — части белогвардейского правительства Миллера, на северо-западе к Петрограду рвался корпус генерала Юденича. Богатейшие хлебные губернии России и Украины, районы добычи угля и железной руды были захвачены неприятелем. Стремясь ускорить падение Советской власти, империалисты Запада предпринимали, по словам Г. В. Чичерина, меры для «постепенного замуровывания России, изолирования ее антантовской блокадой, так называемым «окружением», или «санитарным кордоном».^{134}

Выдвижение осознанной и целенаправленной политики военно-экономической блокады как средства борьбы с Советской властью наряду с прямой интервенцией и поддержкой контрреволюционных сил относится к осени 1918 г., когда выявились ограниченные возможности союзных империалистических держав организовать военное вторжение в Россию крупными силами собственных войск. Наиболее отчетливо идея военно-экономической блокады была сформулирована правящими кругами Франции. Уже 27 октября 1918 г. премьер-министр Ж. Клемансо в письме генералу Франше д’Эсперэ, главнокомандующему французскими силами в Юго-Восточной Европе, предписывает раз-работать план, предназначенный не только «продолжать в России борьбу против центральных держав, но и осуществить экономическую блокаду большевизма и вызвать его крах»,^{135} Несколько позднее две последующие директивы Клемансо от 13 и 21 декабря об организации «экономического окружения» были определены министром иностранных дел Пишоном, выступавшим в парламенте, как основная позиция Франции в «русском вопросе».^{136} Политика военно-экономической блокады полностью поддерживалась и другими главными партнерами Франции по интервенции.^{137} По мнению правящих кругов Англии, Франции и США, усиливающиеся под воздействием блокады хозяйственная разруха, непомерные тяготы и лишения населения, голод и нехватка товаров первой необходимости должны были способствовать поражению Советской власти и упрочению сил контрреволюции.

Военно-экономическая блокада Советской России с самого начала приобрела комбинированный характер. Еще в июле 1918 г., в период начавшейся интервенции, В. И. Ленин отметил в действиях империалистов тактику, присущую традиционной колониальной политике Англии. Она состояла в том, чтобы «стараться главным образом отрезывать источники снабжения от страны, на которую они нападали, и предпочитать метод удушения, под предлогом помощи, методу прямого, непосредственного, крутого, резкого военного насилия».^{138} И действительно, в ходе интервенции и выступления белогвардейских сил от Советской России были отторгнуты важнейшие сырьевые, продовольственные и промышленные области: Украина, Урал, Средняя Азия, Кавказ, Сибирь и т. д. Это позволило интервентам приостановить поступление сырья, топлива и продовольствия в центральные районы России, усугубляя, таким образом, тяжелое экономическое положение на территории, контролируемой Советским правительством.

Уже к январю 1919 г. в результате последовательного отторжения важнейших экономических районов на территории РСФСР оставалось (по отношению к довоенному времени) лишь 45 % производства пшеницы, 37 % производства ячменя, 8 % выработки сахара, 10 % добычи угля, 23 % выплавки чугуна и т. д. Характерно, что в 1919 г. из-за утраты основных угольных бассейнов и нефтепромыслов удельный вес дров в топливном балансе Советской России возрос др 88 % по отношению к углю и нефти против 14 % в 1916 г.^{139} Таким образом, чисто военными мерами, проводимыми силами российской контрреволюции и войсками интервентов, создавалось и постепенно сужалось внутреннее кольцо экономической блокады Советского государства.