Антистерва
Шрифт:
— Вы не знаете, от каких птиц эти перья? — вдруг услышала Лола.
Обернувшись, она увидела у себя за спиной маленькую дамочку, на вид лет пятидесяти.
— От ворон, — ответила Бина.
— Ну что вы, — совершенно серьезно возразила дамочка. — У ворон перья гладкие, а эти, видите, пушистые. И очень большие. Может быть, от павлинов?
— Я думаю, от страусов, — с такой же серьезностью сказала Лола. — Именно у страусов большие и пушистые перья.
— Как же я сама не догадалась! — воскликнула дамочка. И радостно добавила: — Конечно, они просто выкрашены. А я просто дура.
Лола едва сдержала улыбку.
— Меня зовут Клариса Кульсон, — сказала дамочка.
Тут уж улыбнулась даже Лола, а Бина чуть не поперхнулась водкой, которую как раз опрокидывала фирменным движением прямо себе в горло.
— Интересно, вы-то как здесь оказались? — бесцеремонно поинтересовалась она, откашлявшись.
— А меня пригласила коллега, — ничуть не обидевшись, ответила Клариса. — Она моя соседка.
— И по какой специальности коллега, если не секрет? Приглядевшись повнимательнее, Бина переменила тон и спросила об этом с такой же серьезностью, с какой Лола ответила на Кларисин вопрос о перьях.
— Ну что вы, какой секрет! Мы с ней работаем в детском театральном коллективе. Только я аккомпаниатор, играю на фортепиано, а она учит детей танцевать. Она очень красивая, поэтому ей предложили поработать моделью. У нее сегодня дебют. Я за нее, знаете, очень волнуюсь, — доверительно сообщила Клариса Кульсон. — Она совершенно домашняя, доверчивая девочка, а мир модельного бизнеса, мне кажется, очень жесток. Ведь правда? — обратилась она к Лоле.
— Может быть, — пожала плечами та. — Почему вы думаете, что я знаю, какой мир модельного бизнеса?
— А я подумала, вы тоже модель. Извините, если я ошиблась, — смутилась Клариса. — Просто вы похожи. Вы такая, знаете… Не только красивая, но очень эффектная. Извините, — повторила она.
— Можете не извиняться, — успокоила ее Бина. — Лола девушка не обидчивая. А что это вы, Клариса, водки не пьете? Или вы за рулем? А что, я уже и этому не удивлюсь.
— Ну что вы! Я не умею водить машину, даже боюсь, сейчас ведь все ездят по Москве совсем без правил. Просто я вообще не пью. От алкоголя смещается сознание, а это, мне кажется, должно быть неприятно.
— Пойдемте тогда, Клариса, выпьем с нами… ну, чего там…
— Чаю, — кивнула Клариса. — С удовольствием.
— Чаю так чаю, — вздохнула Бина. — С малиновым вареньем.
— Возьми трубку, — вдруг раздалось из Долиной сумочки. Голос Романа прозвучал так громко, что Клариса вздрогнула и посмотрела на Лолу с испугом.
— У вас…
— А у нее, Кларисочка, любовник карлик, — объяснила Бина. — Она его всюду носит с собой в сумочке и достает только по нужде. Он тогда превращается в нормального мужчину, а потом, когда нужды в нем больше нет, опять становится карликом. И она его опять в сумку прячет. Мечта, а не мужчина!
— Бина, перестань, — улыбнулась Лола. И, расстегивая сумочку, сказала Кларисе: — Это просто телефон. Вместо звонка специально записан голос, чтобы я знала, кто мне звонит.
— Ты дома? — спросил Роман.
— Нет, — ответила Лола. — Я думала, ты поздно вернешься.
— Уже возвращаюсь. Ты на машине?
— С Биной.
— Тогда я тебя заберу по дороге. Где?
Чай был зелен, как Лолины глаза. Это был какой-то особенный японский чай, и он действительно был зеленый, не только по названию. Роман смотрел на изумрудные переливы в Кларисином стакане так, будто мечтал, чтобы чай превратился в яд. В чем причина его раздражения, Лола не понимала. Она даже растерялась, когда увидела, как выводит его из себя каждое слово этой маленькой смешной женщины. Клариса могла вызвать какое угодно чувство, кроме раздражения, это было совершенно очевидно, и Романова злость по отношению к ней была необъяснима.
— Конечно, не будет, — сказала Клариса. — Я думаю, даже мы с вами доживем до такого времени.
— Когда у нас денег не будет? — уточнила Бина.
— Ну да. Только не у нас, а вообще. Когда денег вообще не будет.
— Вы хоть понимаете, какую плетете чушь? — Роман едва разжимал губы, выговаривая это. — И что же, интересно, будет вместо денег? Добрые улыбки?
— Этого я пока не знаю, — ответила Клариса. — Но, Роман Алексеевич, подумайте сами: ну сколько веков существуют деньги? Тридцать, сорок? А ведь рабство тоже существовало восемь или десять веков, и множество поколений на всей земле рождались и умирали в уверенности, что без рабства никак невозможно. Но ведь мы с вами так уже не думаем, правда? То же будет и с деньгами.
— То есть наступит всеобщее равенство? — хмыкнул Роман. — Свежая идея!
— Ну что вы, всеобщее равенство никогда не наступит, — покачала головой Клариса. — Я много об этом думала и пришла именно к такой уверенности. Между людьми действительно существуют серьезные различия,. А деньги их неудачно маскируют, и поэтому люди не понимают, в чем же эти различия на самом деле состоят.
— Между прочим, довольно логично, — усмехнулась Бина.
— Логика блаженной идиотки, — процедил Роман; Лола вздрогнула. — Поехали, — не глядя на нее, сказал он и поднялся из-за стола.
— Я останусь.
— Даже так?
— Лолочка, — торопливо и немного испуганно произнесла Клариса, — я думаю, вам надо ехать. Знаете, мне кажется, с мужчинами лучше не спорить, — объяснила она. — Они для меня непонятнее, чем марсиане, и я их как-то даже боюсь.
— Езжай, Лолка, — сказала Бина. — А я Кларису отвезу.
— Но я ведь еще подожду Наташу, — предупредила Клариса. — Уже поздно, а у нас такой двор, что девочке одной опасно.
— Ничего, я женщина одинокая, домой не тороплюсь, — успокоила ее Бина. — Лолка, не заводись, — негромко сказала она, глядя в спину уходящему Кобольду. — Не тронь дерьмо — не завоняет. Первый раз, что ли?