АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

Зябрева Юлия

Я не выдержала, захихикала и тут же увидела отражение своего смеха в Вериных глазах: этот шельмовской блеск ну никак не мог происходить от большой серьёзности. Она продолжала всё тем же нарочито трагичным голосом, но уже, по-моему, большую часть передавала своими словами:

– - Махнул вампир рукой: фиг с тобой, оборотень! И взял отшельника за плечи... а отшельник молодой был, совсем не старый ещё, лет тридцати не то сорока, крепкий такой мужик... как раз хватило бы попить всем вампирам и поесть всем оборотням... понемножку... взял вампир отшельника за плечи, клыки выставил, к шее потянулся, вдохнул запах кожи отшельниковой, закашлялся,

заплевался... Спросил его оборотень: что ты? Вампир отвечает: не могу я его пить. Пахнет он отвратно. И несъедобно. Оборотень взвалил отшельника на плечо -- а тот и не сопротивлялся, и молчал всё -- и потащил к остальным. Долго вампиры примеривались пить отшельника. Но ни один так и не смог даже кончиком клыка к нему прикоснуться. Повздыхали вампиры и сказали: ладно, не подходит нам этот отшельник, так хотя бы вы, братья по ночи, съешьте его! Утешьте нас зрелищем его смерти! Примерились оборотни рвать отшельника -- а сами не могут. Пахнет он отвратно. Несъедобен он и для оборотней... и тут только отшельник заговорил: видел я стаи ваши, к моему жилью идущие, просил я у бога своего милости, но не для себя, а для вас. Не просил я, чтоб мне в живых остаться, а просил, чтоб ваша жизнь стала нормальной. И было мне видение: вы, вампиры, и вы, оборотни, отныне из всех живых существ только травы да деревья и можете убивать. Питайтесь же их соками, и живите в этих лесах в мире и спокойствии.

Вера надолго замолчала. Похоже было, что эта страшилка уже кончилась. Правда, я б её веселилкой назвала. Хотя в начале и правда казалась страшноватенькой. А если б подруга поподробнее о делишках оборотней и вампиров рассказала, то стала бы и вовсе тошнотворненькой.

– - А дальше?
– - всё-таки спросила я.

Вера вздохнула:

– - Ну а дальше обычно уже и не рассказывают. Обычно детям дальше показывают: вот, по эту сторону от хатки отшельника был лес оборотней, Мугреевский, а по эту сторону -- где военбаза, вампирский бор, Фролищенский.

– - Ясно, -- кивнула я, хотя особо ясного ничего не видела.
– - А хатка отшельника где была?

– - А на её месте теперь Фролищи, -- улыбнулась Вера.
– - Мы с тобой сейчас на оборотнической половине костёр жжём. А Клюевы твои на вампирской живут.

Я потрясла головой, чтоб получше улеглась информация.

– - Вер, а почему вы с Клюевыми так враждуете?

– - Говорю же тебе, -- устало повторила Вера.
– - Говорю же: они по вампирской территории бродят. А мы по оборотнической. Вот и враждуем. Те, древние стаи, они же каждый на своей территории леса губили, а Клюевы всё норовят аж до Мугреевки дойти...

Я ещё раз тряхнула головой. Наверное, уже просто спать хотелось, мы уже прилично времени отсидели у костра.

– - А как же праздник?
– - сквозь сон пробормотал Фил, и мы с Верой рассмеялись. Ни ей, ни мне даже в голову не пришло поговорить о нашей сверх-идее! А ведь так горели ещё с утра пораньше...

Глава седьмая. Кошмар на улице Школьной.

Надо ли говорить о том, что уснуть после такого насыщенного дня... вернее, вечера, то есть уже ночи, удалось только утром да и то с трудом? Рассвет мы дружной компанией встречали на берегу Луха, домой я пришла, когда папа, всё-таки

вернувшийся из Дзержинска заполночь, уже собирался на работу, мы пожелали друг другу спокойного утра и хорошего рабочего дня; до кровати меня довёл автопилот. Казалось, упаду поверх покрывала и усну богатырски, на неделю, не меньше.

Упала -- и сразу же поняла, что спать нужно, но не хочется.

Хлопнула дверь, провожая папу.

Я легла на правый бок.

Стало жарко.

Перевернулась на левый.

Стало душно. Да, папа приобрёл сплит-систему, даже по стенам развесил, вот только забыл, что под неё ещё проводку делать нужно и подключать, поэтому кондиционера в доме не было. Яркое утреннее солнышко шастало по комнате, всё пытаясь пролезть ко мне под веки. Задёрнуть бы шторы, да лень...

Поменяв ещё раз пять левый бок на правый, я не выдержала. Совершила над собой насилие и поднялась с кровати. Сдёрнула покрывало, вытащила из шкафа махровый халат, чтоб не размениваться на полотенца, добрела до ванной, ополоснулась, можно сказать, чисто символически, вернулась к себе, задёрнула шторы. О блаженный сумрак! Хоть что-то папа помнил! Он купил светонепроницаемую ткань для штор!

Осталось только уснуть.

Левый-правый-левый-правый-спина-живот-левый-правый...

Гррррр!

Я подхватилась и выбежала на улицу, на ходу впрыгивая в хлопковый комбинезончик и вышвыривая из сенцев "Салют".

Ну зачем только ложилась? Зачем? Сидела бы себе на берегу да комаров кормила! Бешено крутя педали, я пролетела по сонным улицам, сопровождаемая редким брёхом собак и блеяньем коз.

Ветер бил в лицо, трепал волосы, велосипед скакал с кочки на кочку, и в глазах задорно плясали сосны, подсвеченные первыми солнечными лучами.

– - А-а-а-а-а-а-аа!!!
– - яростно оповестила я лес о своём присутствии, выпуская клыки. А что? Грозная вампирша сходит с ума! Разбегайтесь, кому жизнь дорога! И тут случилось то, чего меньше всего ждала этим утром: сладкий аромат крови Эдика молотом ударил в лицо, и меня чудом не перевернуло вместе с великом, когда тормозила.

Эдик.

Я слезла с велосипеда и нервно облизнулась.

Эдик!

Аккуратно прислонив "Салют" к ближайшей сосне, пригнулась, побежала вперёд, как собака на охоте, рыская по сторонам, принюхиваясь.

Запах Эдика был всюду! Такой, грммм... такой...

Определив, наконец, в какой стороне он сильнее, я припустила туда, зорко высматривая, не мелькнут ли где бронзовые кудри, но заметила первыми, конечно, его стильные белые шорты.

Он бежал от меня!

Бежал, да так, что любо дорого посмотреть! Ни дать ни взять, косуля, трясущая по кустам белым хвостиком.

Нет, друг Эдик, врёшь. От меня не уйдёшь. В тот раз ты тягался с велосипедом, из которого нереально выжать по-настоящему большую скорость, но сегодня я бегу сама! А от меня ещё никто не сбегал, когда я этого не хотела.

Мои ноги, казалось, едва касались земли, бесшумной тенью летела я за Эдиком, облизывая клыки, и вот уже его вспотевшая спина замелькала совсем рядом, вот уже различима стала каждая мокрая прядка его чёрных от пота волос, и запах его крови сделался осязаемым, обрёл вкус, оседая на моих клыках...

И тут меня подхватила в воздух гибкая, шершавая, клейкая сосновая ветка.

Я взбрыкнула ногами, замолотила ими в воздухе, с каждым движением понимая, что меня всё туже стискивают со всех сторон древесные ветви.