Антитела
Шрифт:
Она лихорадочно размышляла, стараясь припомнить хотя бы малейший свой промах, который мог выдать их нынешнее местонахождение. Внезапно Патриция вспомнила, что, когда она в последний раз ездила в магазин неделю назад, то видела там обложку орегонского журнала с фотографией огороженных сеткой обугленных развалин лаборатории «ДайМар».
Испуганная и озадаченная, Патриция споткнулась и, пытаясь обрести равновесие, уронила покупки на пол у ящиков с полосками вяленого мяса и шоколадными плитками. Женщина с ярко-рыжими волосами подняла глаза и посмотрела на нее через покрытые жирными пятнами стекла очков. Нет,
Однако рыжеволосая смотрела на нее очень уж внимательно…
— Кто это, мама? — трагическим шепотом позвал Джоди, сидевший у холодного камина. — Кто там? Ты его видишь?
Патриция похвалила себя за то, что не зажигала нынче утром огонь, — серый хвост дыма, струящегося из печной трубы, мог привлечь еще более пристальное внимание чужаков.
Патриция и Джоди заранее продумали свои действия на такой случай — они должны были незаметно выскользнуть из дома и скрыться среди поросших деревьями холмов. Джоди знал окрестные леса как свои пять пальцев.
Незваный гость застал их врасплох. Он пришел пешком, чтобы не выдать себя звуком мотора, и
теперь ни у Патриции, ни у Джоди не оставалось времени спрятаться.
— Джоди, возьми Вейдера, выходи через заднюю дверь и жди там. Приготовься убежать в лес, если потребуется, а пока будь настороже.
Джоди встревожено заморгал.
— Я не могу бросить тебя одну, мама! — воскликнул он.
— Если мне удастся отвлечь внимание, у тебя будет фора, а если чужак не собирается причинить нам вреда, то тебе нечего беспокоиться. — Лицо Патриции превратилось в каменную маску. Уразумев смысл ее слов, Джоди залился румянцем.
Патриция вновь повернулась к двери, щуря глаза.
— А теперь скройся из виду, — велела она. — И сиди тихо, пока не настанет время бежать.
Напустив на себя грозный вид, Патриция скрестила на груди руки и замерла на крыльце, дожидаясь приближения незваного гостя. Тревога и страх буквально парализовали ее. Вот-вот должна была наступить развязка, которой она боялась с той самой поры, когда Дэвид позвонил ей, предупреждая об опасности.
К дому приближался широкоплечий мужчина, двигавшийся какой-то странной походкой. Создавалось впечатление, будто он пробирается между работающими щетками мойки для автомобилей, неся в руках жестянки с отработанным машинным маслом. Заметив на крыльце Патрицию, он застыл на месте как вкопанный.
Вейдер зарычал.
Даже на расстоянии Патриция видела темные глаза мужчины, которые впились ей в лицо и встретились с ее собственными глазами. Он изменился, черты его лица исказились, и тем не менее Патриция узнала его. Она испытала громадное облегчение. Наконец-то появился друг!
— Джереми, — проговорила Патриция, переводя дух. — Джереми Дорман!
Коттедж семейства Кеннесси.
Кост-Рейндж, штат Орегон.
Пятница, 13:14
— Патриция! — хриплым голосом вскричал Дорман и двинулся к коттеджу торопливым шагом, который почему-то казался женщине зловещим.
Порой ей удавалось купить газеты в автоматах на
— Джереми, за тобой гонятся? Как тебе удалось скрыться?
При виде Дормана, каким-то образом сумевшего спастись, у Патриции появился проблеск надежды на то, что Дэвид тоже мог уцелеть. Но эта мысль мелькнула и исчезла, словно вода, струящаяся сквозь пальцы. Патриция была готова забросать Дормана вопросами, но главным чувством, заполнившим ее душу, была радость оттого, что она видит знакомое лицо, видит человека, оказавшегося в таком же трудном положении, что и она сама…
Однако его появление здесь настораживало. Казалось, Дорману было заранее известно, где искать Патрицию и ее сына. Впрочем, Дэвид всегда отличался излишней болтливостью, и Патриция не сомневалась, что он в конце концов непременно выдаст секрет тайного убежища брата, коротая вдвоем с помощником долгие часы бдений в лаборатории.
Внезапно ее охватила тревога.
— Ты не привел с собой «хвост»? — спросила она. — Если за нами придут, нам нечем защищаться, здесь нет оружия…
— Патриция, я доведен до отчаяния, — прервал ее Джереми. — Помоги мне, умоляю. Впусти меня в дом. — Он с усилием сглотнул, но его кадык продолжал ходить вверх-вниз куда дольше, чем можно было ожидать.
Теперь, когда он приблизился вплотную, здоровяк Дорман казался Патриции безнадежно больным. Создавалось впечатление, что он едва переставляет ноги и страдает целым букетом тяжелых хворей. Его кожа была покрыта чем-то лоснящимся, похожим скорее на густую слизь, нежели на влагу, осевшую из воздуха.
— Что с тобой, Джереми? Ты выглядишь хуже некуда, — сказала Патриция, делая приглашающий жест в сторону двери. Она никак не могла
понять, отчего ей так неуютно, ведь Дорман был давним другом их семьи, в особенности после того, как Дарин бросил работу и ушел к «вольным дикарям».
— Я должен многое объяснить, но у меня очень мало времени, — ответил Джереми. — Ты только посмотри, в каком я состоянии. Где ваша собака? Вы взяли ее с собой? Это очень важно.
Патриция едва не лишилась чувств; чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за мокрый замшелый поручень.
— Прежде чем ответить, я хочу задать тебе несколько вопросов, — сказала она, отталкиваясь от перил. Дорман нерешительно застыл на месте. — Как тебе удалось уцелеть в пожаре? Мы думали, ты погиб.
— Меня приговорили, — мрачным тоном отозвался Дорман.
— Приговорили? Что это значит? В нашем последнем телефонном разговоре Дэвид сказал, что протест у стен «ДайМар» был подстроен, что в нем принимают участие не только защитники прав животных.
Темные, полуприкрытые веками глаза Дормана впились в лицо женщины.
— Меня предали — так же, как и Дэвида, — сказал он и сделал два шага к крыльцу.
— О чем ты? — После всего, что ей довелось пережить. Патриции уже начинало казаться, что в этом мире может случиться все что угодно.
— У этих людей был приказ не оставлять живых свидетелей и уничтожить все записи и образцы, относящиеся к нанотехнологическим разработкам. Лаборатория должна была превратиться в кучу углей, — ответил Дорман, кивая головой.