Антизолушка
Шрифт:
— Хорошо, Елизавета Александровна, попросим для вас, — он сделал неприятный акцент на этом слове, — машину у Сергея Владимировича. Хотя, боюсь, он нас не поймет.
Лизонька обрадовалась.
— Поймет, поймет, он такой милый! Он непременно мне поможет!
Владимир Иванович, несколько обескураженный столь вольной трактовкой сурового характера начальника административно-хозяйственного отдела и покороблено прикидывая, как же Лизонька называет за глаза его самого, — небось, какой-нибудь симпатичной душкой? —
— А, Лизонька! Ну, конечно! Мне как-то пришлось наблюдать, как она в своей супермодной обувке тащилась по льду от машины до двери. Аж слеза прошибла от сочувствия, глядючи на ее страдания. В результате дружок не выдержал ее мучений, выскочил из машины, сгреб подругу в охапку и занес прямо в вестибюль.
Голос обычно сдержанного начальника АХО звучал крайне снисходительно к маленьким слабостям красивой женщины. Услыхав, что машина будет ждать их у подъезда через пять минут, Владимир Иванович тихонько положил телефонную трубку на рычаг, поражаясь могуществу красоты. Сообщил об этом готовящейся экспедиционной группе, предупредив, что машину дают только на полчаса.
Генрих сразу возмутился, гулко хлопнув себя по упитанным ляжкам:
— Вот это да! У нее каблуки высокие, их беречь надо, а когда мы по всему городу на своем горбу тяжеленные компьютерные причиндалы таскаем, для нас машин не бывает!
Игорь насмешливо остановил его причитания:
— Генрих, а у тебя сапоги на шпильках?
Тот озадаченно протянул:
— Нет, конечно!
Петухов деловито посоветовал:
— Вот когда будут на шпильках, тогда и машину для них проси, чтобы не сломать.
Рудт надулся, кидая на обидчика негодующие взгляды.
— Потешаешься?
Игорь состроил младенчески невинную рожицу, но ответить не успел: Владимир Иванович, выглянувший в окно, деловито скомандовал:
— Давайте идите, машина уже у входа! А я Елизавете Александровне позвоню, чтобы выходила!
Они быстро спустились вниз, поздоровались с Толиком, водителем предоставленной им белой Волжанки, сели на заднее сиденье, оставив переднее свободным для дамы, и стали поджидать Лизоньку.
Через четверть часа не выдержавший напрасного ожидания взвинченный Зайцев выскочил из машины и отправился в офис на поиски пропажи.
Генрих тут же воспользовался его отбытием и боязливо сообщил шоферу, что лишь взглянет, почем сегодня цветы на углу. Не услышав возражений, шустро выбрался из салона и умчался в противоположную сторону. Толик, насмешливо поглядев вслед суматошной парочке, по-барски развалился на сиденье и остался ждать разбежавшихся в разные стороны пассажиров.
Через пятнадцать минут обратно прилетел раздосадованный неудачными поисками Зайцев. В наивной надежде увидеть Лизоньку оглядел пустой салон, покрылся гневными красными пятнами и возмущенно возопил, хлопнув рукой по сверкающему капоту:
— Где
Толик беспечно пожал плечами, не принимая предъявленных ему безосновательных претензий:
— Не знаю, мне вас отвезти велено, а не отлавливать из разных закутков, как блох.
Оправдывая свою шуструю фамилию, Зайцев резво подскочил на месте, будто получив добрую порцию дроби, и рванул назад в здание. Через пару минут обратно пришагал запыхавшийся от быстрой ходьбы Генрих.
Увидев, что еще никого нет, немного отдышался и успокоено пробормотал:
— Хорошо, а то я боялся, что меня ждут. — И попросил, заискивающе заглядывая в искрящиеся от смеха глаза водителя: — Я до того магазинчика добегу, в киоске цветы дороговаты, а мне завтра тещу непременно поздравить надо.
Хорошо понимавший коллегу Толик лишь молча кивнул головой. Жалко, что ли? Деньги-то ему платят повременно, что сидишь, что едешь, всё едино. Генрих тотчас унесся, тяжело топая ботинками по застывшим лужам и выбивая из них острые кусочки грязного льда.
Не успел он скрыться за углом, как из дверей выплыла вполне довольная собой Лизонька, вопросительно оглядываясь по сторонам. Подождав, когда Толик, как истинный кавалер, выйдет из машины и галантно распахнет перед ней дверцу, аккуратно подобрала длинные полы кожаного пальто и грациозно скользнула внутрь.
Пренебрежительно огляделась и обидчиво надула розовые губки.
— Опять эти необязательные мужчины опаздывают! А Марья Ивановна говорила, что они меня здесь ждут и злятся!
Чтобы не расхохотаться во все горло, Толик отвернулся к окну, достал из пачки сигарету и глубоко затянулся, но тут же споткнулся об недовольный взгляд пассажирки.
— Вы не любите запах табака?
Понизив голос и наклонив к нему голову, будто их кто-то подслушивал, Лизонька предупреждающе проговорила:
— Да я что! Это у Генриха Гансовича аллергия на резкие запахи! Он будет потом долго болеть, надышавшись этой вонючей дрянью!
Растерявшийся от собственного коварства Толик немедля загасил и выбросил сигарету, недоумевая, когда же Рудт успел подхватить такую серьезную болезнь? Он много раз ездил с Генрихом по области, дымя при этом, как паровоз, и не замечал у того ни малейших признаков недомогания.
Лизонька доверительно поведала исповедальным шепотом, наклонившись еще ближе:
— Зайцев мне однажды уже выговорил за злоупотребление ароматами. Я сегодня даже духами пользоваться не стала, вдруг Генриху Гансовичу плохо будет.
Не веря своим ушам, Толик незаметно потянул носом. И впрямь, от пассажирки лишь чуть-чуть пахло чем-то неуловимо приятным, наверное, дорогим туалетным мылом, и поразился авторитету неизмеримо выросшего в его глазах Зайцева. Никогда бы не подумал, что Лизонька может с ним считаться, он ведь совершенно обычный парень, не то, что ее приятели. Слегка покосился на Лизоньку, чинно сидевшую рядом с ним, но спросить у нее, в какой форме Илья выразил свое недовольство, не решился.