Антология «Битлз»
Шрифт:
Ринго: «Я уже почти все забыл. Я пробыл там всего две недели. а потом уехал. Эта поездка не принесла мне той пользы, на которую я рассчитывал.
Тамошняя еда для меня не годилась, потому что у меня аллергия на многие продукты. Я привез с собой два чемодана: один с одеждой, а второй с консервированными бобами «Хайнц» (вот вам и бесплатная реклама). А потом однажды утром ребята, которые занимались едой, спросили: «Хочешь яиц?» И я ответил: «Да, конечно!» На следующее утро это повторилось. Я думал: «Отлично, все меняется к лучшему».
А потом я увидел, как они тайком закапывают скорлупу. Это был первый из нескольких
Мы уехали домой, потому что соскучились по детям. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, будто нам не понравилось в Ришикеше. Я говорил, что это напоминает мне лагерь в Батлинзе, — к тому времени мы уже поняли, что все наши слова будут опубликованы. Поездка была неплохой, но для меня не такой продолжительной, как для остальных».
Пол: «Как практичный человек, я сразу решил, сколько времени проведу в Ришикеше. Сначала я думал: «А если я найду здесь то, что мне нужно? Тогда я никогда не вернусь». Потом я подумал: «Нет уж, лучше я поеду туда на месяц. Даже если там будет замечательно, я все равно вернусь через месяц». Если бы нашлось то, ради чего мы действительно должны были приехать туда еще раз, я бы сделал это.
Джон: «Отправляйтесь прямиком на экологически чистую ферму Махариши у подножия Гималаев. „Гляди-подмечай“ — он выбрал для меня правильную мантру. Да, теперь у него на голове гораздо меньше волос, чем во времена нашего знакомства. Как так получается, что бог обрушивается на святых людей? Позволяет им болеть язвой и т. д. „Он берет на себя чью-то чужую карму“, — ручаюсь, так поют все слабаки, впрочем, у него приятная улыбка, и вообще все это превращается в какую-то „автобиографию йогурта“, но ради чего? Этот вопрос я задаю себе. А ведь он заставил нас жить отдельно от жен, в разных с ними хижинах. Не могу сказать, правда, что мне было очень тяжело выполнить это его указание» (78).
Но через месяц я уезжал с удовольствием. Ни с кем не случилось ошеломляющего прозрения. Я подумал: «С меня хватит. Если я захочу всерьез заняться всем этим, я смогу делать это где угодно». Вот в чем достоинство медитации: чтобы заниматься ею, незачем ходить в церковь.
Говоря, что я еду туда только на месяц, я рисковал услышать в ответ от остальных, что я не увлечен медитацией. И Джордж сказал это, он был довольно требовательным и строгим. Помню, как я заговорил о следующем альбоме, и он ответил: «Мы приехали сюда не для того, чтобы говорить о музыке, а для того, чтобы медитировать». Да, верно, Джорджи. Успокойся, старина. Знаешь, здесь не обойтись без чувства юмора. В сущности, мне там нравилось».
Джордж: «Ринго приезжал всего на пару недель — наверное, для того, чтобы посмотреть, что все это такое. Пол просто побыл там и уехал. Думаю, он мало что вынес из этой поездки, потому что сохранились пленки времен «Let It Be», где он усмехается и говорит Джону: «Это было чем-то похоже на школу, знаешь: «Объясни мне, о гуру». Двадцать лет спустя, вспоминая о прошлом, он, наверное, во всем разобрался, но в те времена он вряд ли что-либо понимал.
Идея курсов витала в воздухе все время нашего пребывания в Ришикеше, а потом, в самом конце, лагерь был перенесен в Кашмир. Так бывало каждый год.
Я твердил Махариши: «Нет, в Кашмир я не поеду, я был там в прошлом году». А он отвечал: «Нет, нет, ты едешь в Кашмир». Я объяснял, что собираюсь на юг. Именно тогда мы с Джоном и уехали. Только мы с Джоном пробыли в Ришикеше с начала до конца, и, думаю, Джон хотел вернуться на родину, потому что — теперь вы об этом знаете — у него перед отъездом в Индию завязался роман с Йоко».
Джон: «Примерно в то время я познакомился с Йоко. Я собирался взять ее с собой. Но я нервничал, потому что мне предстояло взять с собой не только Йоко, но и свою бывшую жену, и я не знал, как выйти из этой ситуации. Вот я и отказался от этой затеи» (70).
Пол: «Я был вполне счастлив. Но я не очень представлял, как вырвутся оттуда остальные, а потом они вернулись и рассказали, что Махариши домогался симпатичной блондинки-американки с короткими волосами (не Миа Фарроу)».
Джон: «Большой шум поднялся, когда стало известно, что он приставал к Миа Фарроу и нескольким другим женщинам. Мы всю ночь спорили, правда это или нет. И когда Джордж начал думать, что эти слухи могут оказаться правдой, я понял, что это правда, потому что, если уж Джордж сомневается в нем, значит, в этой истории что-то есть. И мы пошли к Махариши. Вся компания на следующий день отправилась к его богатому на вид бунгало в горах. Как всегда, когда дело доходило до копания в грязном белье, говорить пришлось мне. Так было всегда. Когда ситуация заходила в тупик, говорить был вынужден я.
Я сказал: «Мы уезжаем». — «Почему?» — «Если вы и вправду связаны с космосом, вы поймете почему». Я сказал так, потому что его верные последователи постоянно твердили, что он творит чудеса. И я сказал: «Вы знаете почему». Он возразил: «Нет, не знаю, объясните мне». А я продолжал твердить: «Вы должны знать». Тогда он бросил на меня взгляд, который говорил: «Я убью тебя, ублюдок». Он так посмотрел. И когда я поймал этот взгляд, я понял, что обвинил его в мошенничестве. Я обошелся с ним грубо. Я слишком подозрителен к людям. С тех пор как меня бросила мать, я всегда жду от людей подлянки, и часто напрасно, и в этом все дело» (70).
Джордж: «Кто-то пустил отвратительные слухи о Махариши, которые годами обсуждались в прессе. Рассказывают множество историй о том, как Махариши проявлял невоздержанность, но так утверждали те, кто ему завидовал. Чтобы во всем разобраться, понадобились бы психологи-аналитики. Не знаю, что было в головах этих людей, но вся эта чушь выдумана от начала и до конца. Наверное, даже в учебники истории вошел случай, когда Махариши «домогался Миа Фарроу», но это ерунда, полная ерунда. Поезжайте к Миа Фарроу и спросите у нее.
Там была целая толпа чокнутых, повсюду были одни чокнутые. И мы в их числе.
Эта история взбудоражила всех. Джон все равно собирался уезжать, и этот случай заставил его подумать: «Да, теперь у нас есть причина убраться отсюда». Мы пошли к Махариши, я сказал: «Послушайте, я уже объяснял вам, куда еду. Я собираюсь на юг Индии». Но он никак не мог смириться с тем, что мы уезжаем, и спросил: «А в чем дело?» Вот тогда-то Джон и выпалил что-то вроде: «Ну, вас же считают мистиком, вы должны знать».