Антология «Битлз»
Шрифт:
Однажды мы летели из Лондона в Глазго, в самолете было всего три свободных кресла, и я по своей наивности предложил: «Я постою». — «Боюсь, это невозможно, мистер Старр…»
Пол: «Настоящая слава пришла к нам после концерта в „Палладиуме“. Потом нас пригласили на Королевское эстрадное шоу, мы познакомились с королевой-матерью, и она аплодировала нам».
Нил Аспиналл: «Они взлетели, как ракета. Помню, как перед Королевским эстрадным шоу они страшно нервничали, поскольку не привыкли к подобной публике. Это было не выступление в клубе „Кэверн“, а большой благотворительный концерт, за возможность увидеть который люди заплатили
Джордж: «Джон сказал свое знаменитое „потрясите своими драгоценностями“, потому что в зале сидели богачи. По-моему, он заранее придумал эти слова, вряд ли это была чистая импровизация. А еще Джон переусердствовал с поклонами, это тоже смахивало на дураковаляние, тем более что мы никогда не любили кланяться — это один из приемов шоу-бизнеса».
Джон: «На этом концерте нам пришлось шутить, потому что зрители не кричали и не заглушали наши слова (64).
Мы ухитрялись отказываться от предложений, о которых люди даже не подозревали. Мы выступили в Королевском эстрадном шоу, после чего нас просили выступать в нем каждый год, но мы всегда заявляли: «Отвалите!» Поэтому каждый год в газетах появлялись заголовки: «Почему «Битлз» не выступают перед королевой?» И это было забавно, ведь никто не знал о нашем отказе. Но так или иначе, этот концерт запомнился нам. Все нервничали, были напряжены и играли плохо. Когда подошла наша очередь, я что-то сморозил со сцены. Я чудовищно нервничал, но очень хотел сказать что-нибудь вызывающее, и эта шутка оказалась лучшим, на что я был способен» (70).
Пол: «Королева-мать спросила: «Где вы выступаете завтра вечером?» Я ответил: «В болоте». А она воскликнула: «Так это же совсем рядом с нами!»
Ринго: «В концерте участвовала и Марлен Дитрих. Помню, как я увидел ее и долго таращился на ее ноги — они были великолепны, — пока она стояла, прислонившись к стулу. Я ценитель ног: «Вы только посмотрите на эти шпильки!»
Джон: «А теперь, во время последней песни, нам понадобится ваша помощь. Те, кто сидит на дешевых местах, могут хлопать в ладоши, а остальные — трясти своими драгоценностями. Мы споем песню под названием «Twist And Shout» (63).
Нил Аспиналл: «Для них этот концерт был еще одним способом прорекламировать свои пластинки. Зрители хорошо принимали „Битлз“, они сразу обращают внимание на удачливых. Все хотели подружиться с „Битлз“. Таков шоу-бизнес. По-моему, он слишком переменчив. Людей, с которыми знакомишься на концерте, потом можешь не увидеть полгода или год».
Джон: «С тех пор как мы прославились, мы познакомились с несколькими новыми людьми, но нам ни разу не удавалось вытерпеть их больше двух дней подряд. С некоторыми мы общались дольше, но не более нескольких недель. Большинство же людей нас не понимало (67). Мы не могли подолгу общаться ни с кем, кроме друзей, потому что мы были крепко спаяны (64). У нас был свой жаргон. Мы всегда говорили на нем в присутствии посторонних…»
Пол: «Если в гримерной приключалась беда (иногда бывало, что туда забредал какой-нибудь зануда, а на них нам было всегда жалко тратить время), мы подавали условные сигналы. Мы звали: «Мэл…» — и начинали зевать. Это была просьба выставить гостей. Такие сцены выглядели очень «по-нашему».
Ринго: «Многим известным звездам мы по-настоящему нравились. В те дни Ширли Бэсси была очень популярна и всегда участвовала в концертах.
Нил Аспиналл: «14 декабря состоялся концерт в Уимблдонском дворце для членов Южного фан-клуба „Битлз“. Все три тысячи фанов хотели обменяться с музыкантами рукопожатиями, но первым делом все были заняты тем, что бросали на сцену леденцы».
Джон: «Однажды нас спросили, что дарят нам поклонники, и мы сказали: „Ну, например, леденцы“. — „Но их съедает Джордж“, — добавил я. На следующий день мне начали присылать леденцы с записками: „Только Джорджу не давай“. А Джордж получал конфеты с записками: „А это тебе, Джордж, ничего не проси у Джона“. А потом все словно спятили и начали бросать конфеты прямо на сцену. В результате нам пришлось объявить, что конфеты нам разонравились» (64).
Ринго: «Помню, на том концерте сцену оцепили, потому что в зале разразилась буря. Мы чувствовали себя как звери в зоопарке. Попахивало опасностью. Ребята словно с цепи сорвались. Впервые я понял, что если до нас доберутся, то разорвут в клочки».
Нил Аспиналл: «Посреди концерта Джордж заявил: «С меня хватит», — бросил играть, ушел со сцены и собирался ловить такси.
Я догнал его и спросил: «Что ты делаешь? Ты не можешь просто взять и уйти, нам надо закончить концерт». А потом появился Джон с гитарой, и я спросил: «А ты чего ушел?» И он ответил: «Если он уходит, то и я ухожу».
Но концерт они все-таки закончили и пожали руки всем поклонникам — не меньше чем десяти тысячам, потому что фаны становились в очередь по нескольку раз».
Джордж Мартин: «Первый альбом был на самом деле лишь отражением их репертуара. В то время мы не думали об альбоме как о чем-то целостном. Мы записывали синглы, а те вещи, которые не входили в них, попадали в альбом — так был составлен и второй альбом — «С „Битлз“. Это просто собрание их песен и одна-две чужие вещи».
Ринго: «Для альбома «С „Битлз“ каждый из нас выбрал песни, которые ему нравились, и мы сделали на них свои кавер-версии. Любопытно: когда я присоединился к „Битлз“, мы еще не идеально знали друг друга (остальные трое, конечно, успели познакомиться лучше), но, если посмотреть наши коллекции дисков, оказывается, что у всех четырех были одни и те же пластинки. У каждого была пластинка „The Miracles“, записи Баррета Стронга и тому подобное. Полагаю, именно это помогло нам сыграться как музыкантам и сплотиться группе».
Пол: «Все мы увлекались американской музыкой, она интересовала нас гораздо больше, чем английская. Ринго появился в группе, уже зная блюз. Живя в Дингле у реки, он был знаком со множеством матросов торгового флота (таким образом ливерпульские парни выбирались в Новый Орлеан и Нью-Йорк), которые привозили на родину множество блюзовых записей. Ринго познакомил нас со старым кантри-энд-вестерном, Джимми Роджерсом и тому подобными исполнителями. Таких записей у Ринго была целая коллекция. Но что касается Элвиса и ему подобной музыки, то здесь наши вкусы во многом совпадали, хотя пристрастия немного и отличались, но от этого только становилось еще интереснее».