Антология «Дракула»
Шрифт:
Скажите мне, сэр, должно быть, вы знаете: действительно ли человек обладает дополнительными чувствами, которые дремлют внутри нас, и пробудить их можно, только создав иные условия?
Они — мистер Акрудал и эта дрянная девчонка — что-то сделали со мной: мне чудилось, что я лечу вниз по бесконечному туннелю через дни, недели, месяцы и даже года, иногда они разрешали мне поднять голову и выглянуть в вентиляционный люк.
Они похоронили меня? В противном случае почему я до сих пор ощущаю давящую со всех сторон тяжелую влажную массу, вдыхаю насыщенные ароматы земли, давшие мне благостное полузабытье? Время от времени он склонялся надо мной, пристально глядя мне в глаза, его лицо изменилось и удивительно помолодело. Внезапно я осознала,
Моя кровь темнела на его губах, моя жизненная сила зажгла свет в его глазах; слабость боролась с энергией, трепещущей в жилах; кровь заменили чем-то новым, неизвестным. Удивительно, но я не помню, чтобы иное чувство, кроме бесконечного счастья, посещало меня в этом долгом сумеречном сне. А если быть точнее, волны блаженства и удовольствие все время мерно укачивали меня. Я смутно осознавала, что где-то на пути к вечности мне пришлось свернуть в сторону и я никогда не вернусь назад, но даже такая перспектива не могла омрачить мою радость от обладания бесценным подарком.
Я четко осознала в тот момент, сэр, что страх и ужас могут легко измениться, вместо черного став ярко-красными. Вы понимаете меня?
Родовые боли были несильными.
Такое ощущение, будто вам вырывают зуб, а обезболивающее не до конца еще подействовало. Как я уже сказала, смертельный страх из пугающе-черного превратился в ярко-красный, во время родов я почти все время будто парила, окутанная со всех сторон красноватым туманом. Я видела эту девку (только теперь она была не молода), как она медленно двигалась, чувствовала ее руки на своих разведенных ногах, но когда они с мистером Акрудалом говорили, их голоса звучали тихо, будто издалека, и я не могла понять ни слова.
Внезапно острая боль пронзила мое тело, разрывая его на части, минуты на две я пришла в себя и ощутила нестерпимые муки, животный ужас и… осознание… осознание того, что я стала источником жизни, как вдруг мистер Акрудал, князь Рудольф, заполнил мое сознание прекрасными картинами, так что боль, страх и осознание происходящего исчезли, а я вновь погрузилась в состояние безмятежности, уюта и спокойствия.
Очнулась я в своей кровати.
То, что породило мое тело, лежало в черной деревянной колыбели, и, когда оно, подняв голову, зашипело на меня, я закричала и натянула широкие ремни, сковывавшие мои движения. Даже сейчас, сэр, когда прямо за этой дверью меня подстерегает самое ужасное, что может произойти, мое тело сковывает ледяной страх, когда я думаю об этом крошечном личике, искаженном гримасой, шипящем, как змея, и плюющемся… Нет, умоляю вас, не просите меня описать его. Не надо, пожалуйста… Бледный и худой, с двумя выступающими зубами и черными мерцающими глазами… да, у него змеиные глаза… Черная мамба… Рудольф был бесконечно нежен со мной — Дженис исчезла, ее я больше не видела; снова и снова он успокаивал меня и объяснял, что со временем ребенок изменится до неузнаваемости, станет обаятельным и красивым, подобно всем чистокровным вампирам до четвертого поколения. Этому способствует правильное питание. Но… но… да, сэр, со мной все в порядке, минуточку… но я должна рассказать вам… должна… он сказал, что первые несколько недель я должна… кормить… кормить это существо… как хорошо, что Рудольф все мне объяснил… ему было нужно не молоко… поэтому он не сосал грудь… а кусач… жевал… жевал… иногда даже откусывал… откусывал.
Прошло две недели, и они забрали от меня это существо. Возможно, только благодаря этому я окончательно не потеряла рассудок, потому что на руках и на ногах у него начали появляться крошечные коготки, меня успокаивали, что со временем они исчезнут, подобно тому как выпадают молочные зубки у маленьких детей.
Рудольф — он стал невероятно красивым — кормил меня тушеным фаршем, вкус которого не казался мне таким противным, — возможно, я просто не задумывалась тогда об этом. Я начала восстанавливаться
На самом деле он мечтал лишь о том, чтобы в мире и спокойствии проводить вечность, писать историю своей прославленной семьи, но время от времени он должен был производить на свет потомство, они были полукровками, но в свою очередь сами несли кровь Дракулы, смешиваясь с людьми. И только женщина, которая сумела справиться со своими страхами и провести в этом ужасном доме не менее трех месяцев, удостаивалась чести стать матерью вампира.
Рудольф улыбнулся, обнажив свои острые белые зубы. Как он привлекателен, в который раз подумала я.
— Примите мои поздравления, дорогая. Мы рассматривали много кандидатур, избранных были единицы.
— Что теперь будет со мной? — спросила я.
Он глубоко вздохнул:
— Зачем вы задали мне этот вопрос? Что бы я ни сказал, ответ причинит вам боль. Я должен убить вас, но не смогу этого сделать, я не настолько жесток. Поэтому я собираюсь вас отпустить. Если с вами что-то случится, я буду знать, что сделал все возможное и не причастен к вашей гибели. Прошу вас, последуйте моему совету, уезжайте как можно дальше от дома. Путешествуйте днем, стражи не любят дневной свет: едва попав под прямые солнечные лучи, они начинают жалобно хныкать и прятаться во мраке. Не могу пообещать вам долгой жизни, но в течение длительного периода времени вы сможете успешно избегать стражей. Вы можете рассказать кому-нибудь, что с вами произошло, если, конечно, захотите, вашему разуму станет легче. Никто не поверит вам, но рассказ будут передавать из уст в уста, и, возможно, через какое-то время он превратится в мистическую легенду. Но если кто-то поверит и начнет заниматься расследованием — стражам будет больше работы.
Стражи.
Он всегда произносил это слово по-особенному, как будто оно ему было неприятно, и джентльмен не мог позволить себе обсуждать его значение. Довольно странно, я никогда прежде об этом не задумывалась, но где-то глубоко в подсознании отчетливо знала, какая меня ожидает судьба. Та молоденькая стерва совершенно ясно дала мне это понять.
Пытаясь заглушить тяжелые мысли, я задумалась, кто приготовил этот изумительный вкусный ужин, сервированный на деревянном подносе, и пришла к выводу, что, по всей вероятности, сам Рудольф. Одаренная семья, а по необходимости и домовитая. В конце концов, первый граф превосходно готовил для Джонатана Харкера, а кроме того, прибирал его кровать. Да, как ни странно, он дал мне почитать «Дракулу».
И вот наступило утро прощания, Рудольф поцеловал меня в губы, а я, как всегда, едва не лишилась чувств, ноги плохо держали меня — вы не поверите, как он был прекрасен, обаятелен и молод.
Мой багаж ждал меня в холле, но я сомневалась, что он мне пригодится, только не теперь. Дженис открыла дверь, вызывающе усмехаясь, но я не стала обращать на нее внимание. Должна признаться, я бы чувствовала себя намного счастливее, покидая этот дом, если бы перед отъездом получила возможность остаться с ней наедине всего на час, зная, какими обязательствами она связана.
— До свидания, — прошептал Рудольф. — В вашей сумочке достаточно денег. Больше, чем вам когда-либо понадобится.
Такси уже подъехало, и кто-то — думаю, Рудольф — вынес багаж и поставил его у моих ног. И вновь я впала в забытье и ничего не могла вспомнить, пока такси не остановилось около одного сомнительного вида отеля. Водитель бросил через плечо:
— «Империал», мадам. Мне было сказано доставить вас сюда.
Должно быть, я потеряла сознание или произошел скачок во времени, вперед на несколько часов, поскольку я совершенно ничего не помнила до того, как открыла глаза и поняла, что лежу на широкой двуспальной кровати, бесцельно рассматривая потрескавшийся потолок.