Антология «Дракула»
Шрифт:
Наконец ты нашла пачку и предложила Яну. Он взял сигарету, прикурил — так, как умеет только он, не делая паузы для вдоха. Когда ты достала свою зажигалку, чтобы тоже прикурить, поймала мой взгляд и подмигнула, показывая, что видишь меня. Поправила волосы. Только я знал, как ты всегда мучилась, выбирая длину стрижки.
Как я тебя любил в этот момент! Чувствовал себя по-настоящему счастливым, околдованным.
А затем появилась она, и все пошло не так…
Помнишь «Тетушкину кухню», вест-индийское кафе между Кентиш-тауном и Камденом? Всякий раз, когда мы оказывались рядом и видели сквозь витрины яркие скатерти, говорили друг другу, что должны рискнуть и зайти. Но так ни разу этого
Вниз по улице когда-то был крупнейший «Сэйнсберис». Я помню, как мы впервые делали там покупки. Боже, двадцать пять лет назад! Мы выясняли, что каждый из нас любит есть, прогуливаясь мимо замороженных продуктов. А возвращаясь домой, понимали, что, несмотря на потраченные сорок фунтов, ничего действительно съедобного не купили. Теперь здесь множество маленьких магазинчиков, но мы перестали в них ходить. Нам больше нравилось встречаться с вещами лицом к лицу, трогать их и понимать, сколько, например, цветочных горшков мы можем купить.
Так совпало, что свою первую жертву я встретил через неделю после вечеринки в районе «Сэйнсберис». Это произошло сразу после полуночи. Я знал, что ты будешь задаваться вопросом, где я был. Но отчаяние оказалось сильнее: восемь дней безумного голода и озноб. Меня тошнило от одного вида крови, но я знал, что нуждаюсь в ней. Молодая девушка, не старше двадцати. Ее немного качало после дискотеки. Я чувствовал это. Она заметила меня на пустой улице и захихикала. И внезапно я понял, что мне нужно. Она даже не пыталась убежать, пока я шел к ней…
Однажды утром, когда мы только поселились в Кентиш-тауне, мы пошли в городскую библиотеку. Ты хотела узнать немного больше об этом месте. Нашлось несколько книг, написанных камденским историческим обществом, но Кентишем никто особо не интересовался, хотя он был намного старее Камдена. Обидно. Нам понравилось место, где мы поселились. Позже все-таки удалось выяснить несколько интересных фактов. Так, на месте станции метро Камдена, где сейчас перекресток, раньше была тюрьма и склад. Наркоманы и пьяницы до сих пор там собираются, что-то их туда манит. Я пройду там сегодня, тщательно избегая бродяг. Ведь они могут меня узнать. И в итоге окажусь на Камден-роуд, недалеко от Морнингтон-Кресент.
Я не понимаю, почему это случилось. Мы любили друг друга, у нас родились дети. Уже закончен ремонт, и простое человеческое счастье, казалось, очень близко. Не было никакой причины для того, что я сделал. Моему поступку нет никакого оправдания. Она просто завлекла меня. Но почему меня, а не кого-то другого?
Высокая и очень худая. Светлые волосы, высокие скулы. Она только вошла в комнату, и Джон ее поприветствовал. В довольно развязной манере представил Говарду и мне, сказал, что Ванесса работает в какой-то газете. Я поймал твой взгляд и беззаботно отвел глаза. Джон болтал о каком-то своем проекте. Потом они с Говардом отошли к бару, чтобы дозаправиться.
К этому моменту я уже изрядно выпил, но еще мог болтать о том и о сем. Мы с Ванессой перекинулись парой фраз. Нереально голубые глаза и локоны, обрамляющие лицо, приятный изгиб плеч. Вот все, что я заметил. Она не принадлежала к тому типу
Минут через десять она увидела кого-то из знакомых и кинулась его приветствовать: визги, поцелуи. Я не расстроился — наш разговор нельзя было назвать интересным. Я недолго блуждал по комнате. Зацепил взглядом Роджера, и мы разговорились. Он тогда год как развелся. Мы долго и много говорили, пропустили еще пару стаканчиков. В очередной раз подойдя к бару, я заметил Ванессу, которая, придерживая бутылку вина, терпеливо выслушивала чьи-то жалобы на приходящих нянь. Я на секунду задумался о нашей няне, мы тогда подозревали ее в увлечении наркотиками. Но я тут же выкинул эти мысли из головы.
Когда вам исполняется тридцать, вы можете до бесконечности болтать с друзьями о браке и доме. Потом дети и машины уже становятся притчей во языцех. Вы словно забываете, что есть другой, реальный мир с более интересными вещами. Вас начинает интересовать лишь то, что не выходит за пределы дома.
Мы с Роджером так и болтали. Иногдая поглядывал в тот угол комнаты, где стояла Ванесса, потягивая вино прямо из бутылки. Ее тело… Тонкая шея… Странно, что она была совсем одна. Мне казалось, такие девушки просто не могут быть одиноки.
Она тоже взглянула на меня… Влажное горлышко бутылки так близко от ее губ. Я неопределенно улыбнулся.
Когда-то мы очень много времени проводили в Морнингтон-Кресент. До сих пор не могу понять, чем нам так нравилось это место, особенно после закрытия метро. Ведь это самый обычный район. Большое пятно между Камденом и вершиной Тотгенхэм-Корт-роуд. Я помню, как рассказывал Мэдди: когда она была еще совсем маленькой, двухэтажное красное здание, мимо которого мы проезжаем на автомобиле, было станцией «Кентиш» и что таких не используемых станций в Лондоне много. Мэдди поначалу не верила. Но я показал ей старую карту: Йорк-роуд, Южный Кентиш-таун, Нижняя улица. Места, которые когда-то были значимыми для людей, живших там, а теперь стали прорехами на теле города, который продвинулся во времени и пространстве.
Прогулки вниз к Юстон-роуд тебе никогда не нравились. После рынка этот район всегда казался скучным: высокие серые блоки, оживленные дороги. У тебя уставали ноги… Сегодня я все равно пройду здесь. Это — часть поездки. К тому времени, как я смогу вернуться, этот район изменится. Возможно, он станет менее скучным. В любом случае не останется прежним.
Один. Нет еще и полудня. Это будет хороший ход. Или был, если угодно… А теперь — новый уровень.
Я видел, что ты все так же сидишь на полу в гостиной, сложив ноги по-турецки, и весело споришь о чем-то со Сьюзи. Я к тому времени уже был сильно пьян. В очередной раз направляясь в туалет, я подошел к тебе и чуть не упал. Но ты поддержала меня. Две ближайшие ванные были заняты. Проклиная Джона за то, что в доме чертовски много лестниц, я стал подниматься наверх. Здесь было темнее, чем внизу, но я без труда нашел туалет.
После я вымыл руки каким-то дорогим мыло и какое-то время стоял, пялясь на себя в зеркало и смеясь над своим отражением.
Посещение уборной не помогло. Я возвращался, кажется, еще пьянее, чем был. Споткнулся, упал и потянулся в поисках опоры. К горлу подступил неприятный ком. Кажется, я был готов «обмыть» новый дом по полной программе. Но один глубокий вдох, и все в порядке. Сглотнул. И понял, что для того, чтобы выжить в этот вечер, мне надо выпить. И еще раз выпить.
Вдруг я услышал шорох. Повернулся, чтобы посмотреть на дверь. И сразу понял, что это кабинет Джона. Он показывал нам его раньше. Комната, сидя в которой Джон предполагал год от года становиться все более и более успешным. Тогда казалось невероятным, что спустя шесть лет он покончит с собой.