Антология фантастических рассказов
Шрифт:
— Нет. Никогда. Ты ведь не просишь, чтобы тебе кто-нибудь продал свое сердце или печень? Вот то же самое для меня эта шкатулка. Она уже не раз спасала мне жизнь. Да я бы и на час не расстался с ней даже за…
«Сейчас же избавься от шкатулки, — услышал он. — Согласись на предложение Меррика. Сегодняшний вечер — лучшее время, чтобы сбыть шкатулку с рук. Владеть ею дальше опасно и неразумно».
Робертсон потерял горделивую осанку лишь на какую-то микросекунду, но тут же поборол рефлекс, заставивший его разинуть рот от удивления. Избавиться от шкатулки?
Вот только… Меррик тоже слышал предостережение?
Очевидно, нет. Меррик в это время говорил:
— Заклинаю тебя, Брюс, не будь так жесток! Поверь, сегодня вечером я дважды был близок к тому, чтобы пустить себе пулю в лоб. А потом решил: пойду-ка к тебе и попытаюсь купить шкатулку.
Робертсон всмотрелся в серое, измученное лицо Меррика.
— Не многим бы я уступил шкатулку, Перри.
— Неужели… ты, значит…
— Пятьдесят тысяч — и шкатулка твоя. Только давай договоримся: за мной остается право выкупить ее у тебя за те же деньги, скажем, через месяц. Этого времени тебе вполне хватит, чтобы стать на ноги.
— Конечно, Брюс! Так будет справедливо! Не знаю, как тебя благодарить. Ты не представляешь, чем я тебе…
— Уже поздно, Перри. Не будем терять время на речи и изъявления чувств. Шкатулка твоя. Давай деньги — и забирай ее.
Робертсон мысленно улыбнулся. По-видимому, шкатулка протянула дольше, чем ее полезность, иначе не подала бы такого совета. Быть может, она вот-вот сгорит. Быть может, она уже не способна к точным предсказаниям. Так или иначе, Робертсон сам берется предсказать: счастье бедного Меррика не изменится. Чудесная шкатулочка не окупит его денег.
Поздней ночью в его спальне зазвонил телефон. Брюс Робертсон повернулся на другой бок и притворился, что не слышит настойчивого дзиньканья. Он дорожил своим сном. Но телефон не унимался; он прозвенел седьмой раз, восьмой, девятый.
Не размыкая слипшихся век, Робертсон наугад протянул руку к телефону, пошарил в темноте, снял трубку, подтащил к уху.
— Робертсон слушает.
— Брюс, это Перри Меррик говорит. — Голос у Меррика был чрезвычайно взволнованный. Усилием воли Робертсон стряхнул с себя остатки сна.
— Ну что еще, Перри?
— Шкатулка, Брюс. Эта шкатулка вышла мне боком!
— То есть как?
— Я знаю, что звонить в четыре часа ночи не принято, но мне страшно, Брюс.
— Да перейдешь ты, наконец, к делу? — вскипел Робертсон.
— Я только что принял первое сообщение шкатулки, — нерешительно сказал Меррик. — Она меня за… запугивала. Если я, мол, немедленно не избавлюсь от шкатулки, у меня будут неприятности. Мне это непонятно, Брюс.
— Мне тоже. Какие именно неприятности?
— Во-первых, у меня отнимут шкатулку. Сейчас она заперта в моем сейфе.
— Почему
— Мне кажется, голос имел в виду не простую кражу, — пояснил Меррик. — Он как будто намекал на что-то еще, на что-то совершенно непостижимое. Я так перепугался. Лучше бы я не связывался с этой шкатулкой.
— Не будь идиотом, — сказал Робертсон. — Ты уверен, что ничего не напутал в сообщении, а?
— Слушай-ка, Брюс, давай лучше все отменим. С таким чудом, как эта шкатулка, шутки плохи. Что, если я сяду в такси, отвезу тебе шкатулку прямо сейчас (или, если хочешь, рано утром), и мы расторгнем сделку, ладно?
— Нет. — Робертсону вовсе не улыбалось потерять пятьдесят тысяч долларов, а еще меньше — очутиться сейчас рядом со шкатулкой. Жаль, конечно, беднягу Меррика. — Извини, Перри, но у тебя скорее всего кошмары. Постарайся снова заснуть, а завтра в клубе за ленчем мы с тобой увидимся и все обсудим. Спокойной ночи, Перри.
Он потянулся было положить трубку. Голос Меррика донесся едва слышно:
— Брюс, постой! Не вешай трубку! Брюс!
Трубка замерла на весу.
— Брюс, тут кто-то есть! Брюс! Брюс!
Робертсон услышал внезапный вопль, приглушенный и далекий. Он нахмурился, помедлил, снова поднес трубку к уху.
— Перри? Перри, что там происходит?
В трубке гудели сигналы отбоя.
Робертсон приподнялся, сел, протер глаза и зевнул, окончательно разогнав сон. Дело, по-видимому, весьма серьезное. С Перри Мерриком что-то случилось — неизвестно, что именно. Робертсон повесил трубку, зажег ночник у изголовья и набрал номер Меррика. Никто не ответил.
Вызвать полицию? — размышлял Робертсон. Это самый логичный шаг. Налаженный мишурный мирок волшебных шкатулок и пророческих предчувствий внезапно повернулся к нему чужой и пугающей стороной.
Он подержал трубку еще секунду-две, потом повесил. Набрал номер из одной цифры. Заспанная дежурная ответила:
— Справочная.
— Дайте мне, пожалуйста…
— Это лишнее, — заметил чей-то иронический, до странности легкий голос. — Будьте добры положить устройство связи на место. Поговорим.
Ошеломленный Робертсон повесил трубку. В ногах его постели кто-то стоял. Человек (человек ли?) не выше полутора метров росту, с круглым лысым черепом, большими круглыми глазами, не обрамленными ни бровями, ни ресницами, плоским носом и широким неулыбчивым ртом.
Ушей у него не было. Кожа красивого голубоватого цвета светилась в полумраке комнаты.
— Как вы сюда попали? Кто вы такой? Что…
— Вы именуете себя Брюс Робертсон?
— Да, но… послушайте, у меня здесь повсюду сигнализация от воров! Ночью сюда абсолютно невозможно забраться! Невозможно!
Незнакомец не обращал внимания на гнев Робертсона.
— Можно здесь присесть? — вежливо спросил он, указав на кресло у постели. Он сел, не дожидаясь ответа. — Прошу снисходительно отнестись к тому, что я прервал ваше ночное отдохновение, добрый сэр. Но допущены ошибки, и их необходимо исправить.