Антология Фантастической Литературы

Уэллс Герберт Джордж

Швейцер терял терпение.

— Вы не хотите понять. Сеньор Штокер поместил Рауля Велеса в санаторий по просьбе его сестры Хасинты Велес.

— Да, он так говорил. Я знаю.

— И только она может исправить положение. К сожалению, она больше не живет вместе с сеньором Штокером. Вы же, вместо того чтоб наговаривать на него, лучше бы помогли ему найти Хасинту.

Женщина ответила, отчеканивая каждый слог:

— Хасинта покончила с собой в тот день, когда умерла ее мать. Их похоронили вместе.

И добавила:

— Знаете, меня не интересует, что Штокер там вам наговорил. С Хасинтой он познакомился благодаря мне. Ему ее представила моя подруга, Мария Рейносо. — И пояснила без тени смущения: —

Мария Рейносо — сводница.

И так как ей показалось, что Швейцер, замолчав, сомневается в ее словах, она разразилась вспышкой гнева:

— Вы что, не верите мне? Мария Рейносо вам это подтвердит в любой момент, да хоть прямо сейчас, если пожелаете.

Резко подавшись вперед, она прокричала шоферу адрес; затем, устраиваясь поглубже на сиденье, слегка коснулась плечом лица Швейцера. Тот ощутил слабый запах плесени от меховой пелеринки.

— Мне не хочется плохо говорить о Хасинте, но я ее никогда не любила. Она не похожа ни на свою мать — та была сама доброта и великодушие! — ни на Рауля. Его я люблю как сына. Хасинта была гордячкой и презирала бедных. Ну да ладно, она уже на том свете — она выпила пузырек дигиталиса.

Машина остановилась. Пока Швейцер расплачивался с шофером, старушка уже шла по длинному коридору. Швейцер ускорил шаги, догоняя ее.

Дверь им открыла женщина неопределенного возраста. Донья Кармен обратилась к ней:

— Это не то, что ты думаешь, Мария. Сеньор пришел исключительно поговорить с тобой о Штокере и Хасинте Велес. Он хочет услышать от тебя правду.

— Проходите. Хватит того, что он твой друг, я скажу ему то, что знаю.

— Боюсь, ты его разочаруешь, — произнесла донья Кармен напыщенно.

Хозяйка провела их в дом, шаркая шлепанцами. Усадила и предложила выпить.

— Вы друг Хасинты? — спросила она Швейцера. — Нет? Штокера? А, это человек серьезный, почтенный. Давно он сюда не приходил. Здесь-то он и познакомился с Хасинтой (бедняжка!), и она ему сразу же понравилась. Они встречались два-три раза в неделю целый месяц. Всегда здесь, в моем доме. Штокер звонил мне, а уж я договаривалась с Хасинтой. В тот день, когда умерла сеньора де Велес, Хасинта задержалась, мне это показалось странным, ведь она сама настояла на свидании. Штокер пришел, а Хасинты все нет. Я ему объяснила, почему она опаздывает. Мы стали ждать. Сидим, ждем. Я начала уже волноваться, звоню по телефону и тут-то узнаю о несчастье. Штокера как громом поразило, и он меня попросил оставить его одного в той комнате. Так он там и просидел до ночи. Он ведь такой сентиментальный. Потом уже стало ясно, что он тогда надумал. Я считаю — это благородный жест.

Донья Кармен оборвала ее:

— Не суди о том, чего не знаешь!

Та улыбнулась.

— Она так злится, — сказала Мария Рейносо, глядя на Швейцера, — потому что не может жить, если не видит его весь день, с утра до вечера. Кармен, Кармен, ну на что это похоже! Серьезная женщина, в твои-то годы...

— Я люблю его как сына.

— Скажи еще как внука.

Сеньор Швейцер тут же удалился, как только диалог женщин пошел на повышенных тонах. Улицы были пустынны. Асфальт в центре мостовой блестел под электрическим светом: там мерцали огромные лужи, и ступить туда было весьма рискованно. Дальше все погружалось в темноту, и вновь — в другом квартале сверкал какой-то водоем. Не без колебания Швейцер отважился пересечь его. Так он брел довольно долго, каждый раз сомневаясь, свернуть ли ему на следующую улицу, плотно прижимаясь к стенам домов, как мошка льнет к листику. Время от времени, проходя в узкий проем арки к освещенному подъезду, он остро чувствовал свою беззащитность. Швейцер устал, промерз, но не мог никуда зайти погреться. Остановиться он тоже не мог. Усталость гнала его все дальше

и дальше. Он дошел до площади, пересек улицу. Здесь жил Штокер. Швейцер взглянул на табличку с кнопками звонков. Когда спустя четверть часа спустился Лукас в пальто, накинутом прямо на нижнее белье, Швейцер все нажимал и нажимал на кнопку третьего этажа.

— Сеньор Швейцер! — воскликнул слуга. — А хозяина нет.

— Я знаю, Лукас. У меня для вас от него поручение. Я проходил мимо и осмелился позвонить. Извините, что разбудил.

— Да ничего, сеньор Швейцер. Входите, не стойте здесь на улице. Давайте поднимемся на лифте для прислуги, от главного я ключи не захватил.

Они прошли на кухню. Лукас открыл двери, зажег свет. «Отопление мы теперь отключаем очень рано. А так как никого нет, то камины я не разжигаю». Они вошли в холл. Швейцер придумывал, что бы такое передать от имени своего компаньона.

— Сеньор написал мне. Он велит все счета отправлять в контору. Сам он в любой день может вернуться.

— Он мне оставил достаточно денег.

— Я вам повторяю то, что он мне написал.

— Хозяин путешествует.

— Да, Лукас.

Слуга, казалось, не прочь был поговорить. Сквозь зубы он добавил:

— ... с сеньорой Хасинтой.

Швейцер задал ему вопрос, стараясь говорить медленно и четко:

— Скажите, Лукас, она здесь жила?

— Но вы же сами знаете...

— Вы в этом уверены? Вы хоть раз ее видели?

— Видел, не видел... Смотря что понимать под этим словом. Как-то я ее заметил у входной двери. Это было после завтрака. Она выходила из дома в тот самый момент, когда я туда заходил. Я ее сразу же узнал.

— Но вы ведь никогда раньше ее не видели!

— А это неважно.

— Как это неважно?

— У нее были серые глаза.

— Но как вы узнали, что это была именно она?

— Я догадался. Она на меня смотрела и улыбалась. Как будто хотела сказать: «Спасибо тебе за бульон и салат, которые ты мне каждый день готовишь, и за грецкие орехи, и за лесные тоже. Спасибо за твою скромность!» Она добрая очень женщина.

— Но в доме вы ее так ни разу и не видели?

— Хозяева предпринимали столько предосторожностей! До тех пор, пока они не уйдут из дома, мы не могли убрать спальню. Вечером первым всегда приходил хозяин и запирал на ключ дверь холла. А когда открывал дверь, сеньора уже была в своей комнате. Сеньор Швейцер, вы помните тот последний вечер, когда здесь ужинали? Хозяин очень нервничал, хотел, чтобы сеньора вышла к столу, и хотел познакомить ее с гостем. Когда я накрывал на стол, то услышал его голос: «Хасинта, я тебя умоляю! Поужинай с нами, не оставляй меня сегодня одного». Он ее ждал до самой последней минуты. Сеньор Швейцер, вы, наверное, помните, что хозяин велел поставить три прибора? Но сеньора Хасинта так и не появилась. Она очень осмотрительная женщина.

— Короче говоря, вы ее никогда в доме не видели.

— А зачем мне ее нужно было видеть? — воскликнул слуга. — И сейчас мне нисколько не трудно готовить ей холодный бульон — спросите у Росы, — хозяин мне приказал все готовить как обычно. Я знаю, сейчас ее здесь нет, но я точно так же знаю, что она больше трех месяцев прожила в этом доме.

Швейцер все приговаривал:

— Но вы никогда ее не видели внутри...

На что Лукас убежденно повторял свое:

— Как будто нужно было ее обязательно видеть. А запах? Послушайте, сеньор Швейцер, я вовсе не хотел бы вас обидеть, но у сеньоры Хасинты совсем нет этого неприятного запаха белых. У нее кожа пахнет по-другому. Похоже на свежий аромат папоротников, тенистых мест, где, наверное, есть немного стоячей воды, да-да, совсем немного... А, я знаю, вот какой это запах — в склепе на кладбище Дисидентес пахнет точно так же. Это запах слегка зазеленевшей воды в цветочных вазах.