Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы
Шрифт:
Остались на поляне три заплечных мешка, железные палки с тарелками, щупы, даже одиннадцать золотых копеек…
— Правее, правее! — кричал вслед Алмазка. — Еще правее! Как раз на дорогу выйдете! А поселок —
Бахтеяр-Сундук и Елисей явились, когда все было уже кончено, и уставились на переломанные кусты, на истоптанную поляну. А как кустам уцелеть, если сюда проперлась зеленая самоходка и здоровые мужики, ругаясь, вызволяли из-под осыпавшейся земли два мертвых тела?
До деда Рази не добрались — горшок с медью ушел поглубже, остался дожидаться того, кто взлезет на сосну вверх ногами, держа в руках мешок с пшеницей.
На дальнем краю полянки сидели Алмазка и Кубышечка. Не просто так сидели — а в обнимку. Не просто в обнимку — а целовались…
Рядом в закатных лучах сохло золото вперемешку со старинными перстнями и серьгами.
Смущенных сотоварищей они увидели не сразу — да те и стояли, не шевелясь и затаив дыхание…
— Прячется солнышко, — сказала Кубышечка. — Понюхай, Елисеюшка, не тянет ли плесенью?
Конь подошел, склонил красивую лебединую шею и обследовал золото.
— Все тебе плесень
— Мерещится не мерещится, а на просушку выкладываться надо. Опять же — полнолуние на носу. Являться буду. Ну как найдется молодец — а я перед ним болотной сыростью разольюсь?!.
Бахтеяр-Сундук тонко усмехнулся.
— Гляди ты, как оно все повернулось, — произнес он задумчиво. — Ведь какие, прости Господи, сукины сыны нас сюда клали! Какой дрянью заговаривали! А вот триста лет прошло — и что же? Лежали мы, лежали, и что вылежали? Стыд вылежали — боимся, что о нас руки марать не захотят…
Говорил он об одном стыде, а думал совсем о другом, но никто его попрекать не стал, как не попрекнули Елисея его внезапной трусостью. Переругаться-то нетрудно, а лес — один, лежать в нем — всем рядышком. Вот и дед Разя, позлобствовав, начнет вылезать понемногу — и с ним придется как-то обращаться…
— Да ладно тебе, — крепким своим баском одернул Алмазка. — Главное-то что?
Кубышечка подняла указательный перст:
— Главное — человек бы хороший попался!
И спорить с ней, понятное дело, никто не стал.