Идем вдоль моря узким пляжем,Где наши ноги жжет песок;И, хоть прилив уже высок,Мы помечтать на камни ляжем.И нашу встречу с прошлым свяжем:Она была предрешенаДавно — еще в те времена,Когда песок был горным кряжем…
«Мы заблудились так давно…»
Мы заблудились так давноСреди глухих противоречий,Что нам, по правде, все равно,Какими будут наши встречи.Они с собой не принесутНи прежней близости, ни страсти,Ни прежних радостных минут.Былое порвано на части.Они таят в себе зерноПоследней
роковой минуты:Потухли краски, все черно,И в чаше жизни — яд цикуты.
«Бесконечность — без предела…»
Бесконечность — без предела,Безврем'eнность — без конца;Призрак «я», лишенный тела,Изначальность — без лица.Жизнь — желание обмана,Сны, которым нет имен,Отраженная НирванаВ зыбком зеркале времен.В жизни — двойственность и смена;Антитеза: да и нет;Мысль, бессильная из пленаУлететь за сонм планет.Все — иллюзия, все — тайна;Все — лишь тень и все — лишь сон.Цепь причинности — случайна,Прихоть случая — закон.
Ты на земле — случайный житель:Смотри на жизнь, как на тюрьму,Не удивляйся ничему,Как равнодушно-праздный зритель,И жди, снося спокойно гнет,Пока премудрый ВседержительТебе свободы не вернет.
Обратный полусонет
Стою в толпе в углу собора,Крещусь дрожащею рукой,Сквозь слезы слыша пенье хора…А в сердце Смерть стучит клюкой,И в славословящем напевеНе благовещение Деве,А «Со святыми упокой»…
52
Ничему не удивляться (лат.).
Эпиграф («Ничему не удивляться») — выражение из «Послания I» Горация. Приписывается многим античным философам, в частности Пифагору, Бэкону и другим.
За долгий срок от первых лет изгнанья,Когда я был чужому солнцу рад,Знакомы мне тревога и разлад,Бесцельный труд, бесплодные дерзанья…Но в тайниках усталого сознаньяЗаботливо скопила память клад;И я бреду, как раньше, наугад,Храня в душе свои воспоминанья.В часы тоски, как пьяное вино,Я жадно пью их сладкое забвеньеИ верую: так было суждено!Минувшее — живое откровенье…И я спешу сковать звено в звеноИ каждый день, и каждое мгновенье.
Напутствие
В иной стране, столь странно необычной,Среди чужих застигнет смерть меня…И, одинок, я жду страстного дня,Борясь за жизнь в толпе многоязычной.Здесь нет любви и дружбы закадычной,Тепла, мечты, порыва и огня;Сковала все холодная броня,И все спешат дорогою привычной.И, если я когда-нибудь в бредуВ конце пути бессильно упаду,Лишь об одном Судьбу молить я буду:Пусть скатится на грудь мою слеза,Когда, склонясь, чтоб я поверил чуду,Ты взглянешь мне в усталые глаза.
Пастух
По горным пастбищам иду,Овец послушных оберегая,И вижу синих гор гряду…А там, за нею, видна другая.Вчера в горах промчался шторм:Сухие травы омыла влага,И стадо щиплет скудный кормВ
скалистых щелях на дне оврага.Отару посохом гоню,Чтоб овцы на ночь могли укрыться;Они, спеша, бегут к плетню,И только дробно стучат копытца…Тесней овца к овце леглаИ, греясь, рада теплу ночлега;А ночь уже звезду зажгла,И в небе реют пушинки снега.Ночую здесь… Я к рубежуЛюдских селений, где я был молод,Лишь поневоле подхожу,Когда мне нечем унять свой голод;Да каждый год, когда зимойПриходит время суровой стуже,Я увожу овец домой,Где мир мой снова темней и Уже.А здесь, сметая с трав росу,На склонах горных, крутых и строгих,Я счастлив сердцем, что пасуСвоих питомиц четвероногих,И радуюсь, что я не там,Где яд сомнений был мной изведан,Где знал любовь я, верил снамИ где был пытке когда-то предан…Проходит все. Утихла боль,И к прошлой жизни я безучастен:Некоронованный король,Над целым царством сейчас я властен!И королем я здесь умру,Укрытый старым своим тулупом,А овцы рано поутруВ тревоге будут стоять над трупом…
Георгий Голохвастов
«Спеши! Пусть ждут другие ягод…»
Спеши! Пусть ждут другие ягод, —Ты ж цвет цветов и счастья рви,Пей хмель вина и хмель любви,Полней живи день каждый за год.И в гимнах радостям землиБез капищ, алтарей и пагодТворца и Господа хвали.
«Любовь и братство — бред людской…»
Любовь и братство — бред людской,Мираж несбыточный в пустыне:Борьба за жизнь мрачит понынеВозмездьем крови наш покой;И жаждать мира даже вправе льМы здесь, где братскою рукойНа утре дней зарезан Авель?
«От неги сна в зыбях лагуны…»
От неги сна в зыбях лагуны,От женских ласк на берегу,От вин в притонах я бегуВ пустыню моря: парус шхуныКренится, дик валов налет,И снасти, как тугие струны,Могучей песней ветер рвет.
«Стремлюсь, робея, в мир желанный…»
Стремлюсь, робея, в мир желанныйТвоей души, открытой мне,И труден в яркой новизнеМой путь загадочный и странный.Так правоверный, трепеща,Чрез бездну в рай обетованныйИдет по лезвию меча.
Разрыв
Усилий тщетных проволочкойЛюбви изжитой я не спас:Ты отошла. И в поздний часВ письме последнем беглой строчкойЯ на смерть прошлое обрек…В золе камина красной точкойПогас дотлевший уголек.
«Мы глухи. Плоти ткань груба…»
Мы глухи. Плоти ткань груба —В нас прежних жизней струны немы.А сны — веков былых поэмы:В них веет древняя судьба,Как аромат в заветных винах,Давно укрытых в погребаВ тяжелых каменных кувшинах.
Примиренье
Я от людей ушел к безлюдью [53]Цветущих радостью пустынь:Ширь необъятна, воздух синь,И я, вдыхая жадной грудьюПеснь в аромате пряных трав,Вручаю Божью правосудьюВсю горечь жизненных отрав.
Разлука
Путь опустел. Чернеют шпалыБесстрастной лестницей утрат…Прощай навек!.. В тоске закатСпешит гасить свои опалы;В полях туман ползет к стогам,И мертвый лист свой краснопалыйРоняет клен к моим ногам.
53
Я от людей ушел к безлюдью… — Ср. со стихотворением А. Блока «Земное сердце стынет вновь…».