Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 18. Феликс Кривин

Кривин Феликс Давидович

А если и заинтересует, то лишь для того, чтоб покрасоваться:

— Как я в этом мире? Неплохо. В шляпе? Уй, хорошо! А если кошку набекрень да хвост челочкой… Нет, положительно этот мир мне идет. А я ему — еще больше!

Ходики

Ходики помедлили и стали, Показав без четверти четыре… Общее собрание деталей Обсуждает поведенье гири. «Как случилось? Почему случилось?» Тут и там вопросы раздаются. Все твердят, что

Гиря опустилась И что Гире нужно подтянуться. Очень строго и авторитетно Все детали осуждают Гирю… Три часа проходят незаметно. На часах без четверти четыре.

Светофор

В непримиримом споре И несогласье вечном Живут на светофоре Два ярких человечка. И человечек красный Пугливо бьет тревогу: «Ах, нынче так опасно Переходить дорогу!» А друг его беспечный Ведет себя иначе: Зеленый человечек Шагает наудачу И, вперекор собрату, Отважно вскинул ногу: Смотрите, вот как надо Переходить дорогу! Зеленый цвет и красный В непримиримом споре. Такое разногласье На общем светофоре! Стоит по стойке красный, Зеленый вскинул ногу: «Ах, это так прекрасно — Переходить дорогу!»

Герои арифметики

Единица и Ноль — коллеги по работе, только Единица умножает на себя, а Ноль с собой складывает.

9x1=9 (это работа Единицы).

9+0=9 (это работа Ноля).

Недавно Ноль сложил с собой двузначное число. Об этом даже писали в газетах.

Единица приняла вызов и умножила на себя двузначное число.

Ноль поднатужился и сложил с собой трехзначное число.

Единица героическим усилием умножила на себя тоже трехзначное.

Пресса ликовала. В какую газету ни загляни, всюду крупно значилось:

999x1 = 999.

999 + 0=999.

За высокие достижения в работе Единице и Нолю было присвоено почетное звание Героев Арифметики.

Арифметика победившего социализма: первый среди равных, человек второго сорта, комбинация из трех пальцев, четвертое управление, пятый пункт, шестерка, семь бед — один ответ, наше дело десятое — и так далее, до полной победы коммунизма.

Заслуженный отдых

Направили Единицу в число 37 на руководящую работу. Сверху поставили. Думали этим число увеличить, а оно уменьшилось во много раз. Было 37, а стало 1/37.

Спрашивают с Единицы. А она, конечно, с нижестоящих спрашивает. Семерке выговор, Тройку премии лишить и перенести отпуск на зимнее время. Местами их поменяла: Семерку, как большую величину, впереди поставила, а Тройку за ней. Кадровые перестановки. Но в результате число еще в два раза уменьшилось.

Уволили Семерку и Тройку за профнепригодность, а Единицу перевели на низовую работу. И — вздохнули с облегчением: наконец-то число не уменьшилось, а осталось таким, как было. Было, допустим, 25, а стало 25/1 — какая разница?

Трудится Единица на низовой работе. Благодарности получает, премии, бесплатные путевки на курорт.

Провожали

ее на пенсию — теплые говорили слова. Говорили, как трудно будет без нее, как много наше число от этого потеряет.

Теперь число 25/1 стало опять числом 25. А Единица теперь на пенсии, на заслуженном отдыхе. На заслуженном вдвойне: как на низовой, так и на руководящей работе.

Ноль женится

Надоела Нолю холостая жизнь, и решил он множиться. Присмотрел Восьмерку — как раз по себе: такую же кругленькую, только поуже в талии. Подкатился к ней Ноль с одной стороны, подкатился с другой, а она и рада: засиделась в Восьмерках, давно мечтала помножиться.

Собрались Восьмеркины родственники. Все старые цифры, солидные. 88, 888, даже 88888, очень крупная величина, и та пришла, не погнушалась.

И вот — помножились. Доволен Ноль. Важный такой стал, степенный, что и не подступись. А Восьмерки при нем и не видно. Затер он ее, затер совсем, до того затер, что потом никто и сказать не мог, куда девалась Восьмерка. Оно и понятно: 0Х8-0.

Стал Ноль искать себе другую подругу. Нашел Пятерку — цифру тоже ничего. Но теперь уж множится не стал, а решил по современному: записаться и жить.

Записались они с Пятеркой. Пятерка и Ноль. Хорошо получилось: 50. Пятерка выросла в десять раз, а Ноль — уж неизвестно во сколько.

«Ну как, нравится? — спрашивает пятерку. — Ты простой Пятеркой была, а кем стала?» — «Я очень счастлива», — говорит Пятерка. «Еще бы не счастлива! Без меня ты простой Пятеркой была, а со мной…»

Не дает покоя: радуйся, да и только.

Не выдержала Пятерка. Лучше уж, — говорит, — я простой Пятеркой буду, чем так радоваться. И ушла от Ноля.

А ему теперь, как никогда, подруга нужна. Стар он стал, здоровье совсем сдало. Еле-еле нашел себе какую-то Двойку. Навел о ней справки, все разузнал. Проведал, что Двойка ведет дневник, — в дневник заглянул. Там тоже было все в порядке: двойка как двойка, к тому же по математике.

— Ты чего тут шныряешь? — возмутилась Двойка. — Хочешь сложиться — сложись, а нет — проваливай.

Так и сложились они: 2 + 0. А чему же равняется?

2 + 0 = 2

Вот и доигрался Ноль, домудрился. Нет его, конец ему пришел.

Даже мелкие цифры, которые всегда ниже Ноля стояли, и те не удержались:

— Ну и дурак был этот Ноль! Круглый дурак!

Любовь

Отвертки крутят головы винтам, На кухне все от примуса в угаре. Будильнику не спится по ночам, Он все мечтает о хорошей паре. Дрова в печи поют, как соловьи, Они сгореть нисколько не боятся. И все пылинки только по любви На этажерки и шкафы садятся.

Ревность

От измены ревность не спасает: Ревность — это глупый пес, который Своего хозяина кусает И свободно пропускает вора.

Идеалы

— Я, пожалуй, останусь здесь, — сказала Подошва, отрываясь от Ботинка.

— Брось, пошляемся еще! — предложил Ботинок. — Все равно делать нечего.

Но Подошва совсем раскисла.

— Я больше не могу, — сказала она, — у меня растоптаны все идеалы.

— Подумаешь, идеалы! — воскликнул Ботинок. — Какие могут быть в наш век идеалы?

И он зашлепал дальше. Изящный Ботинок. Модный Ботинок. Без подошвы.