Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Да, мои это штаны, мои… — нехотя согласился Крынкин.
— В таком случае ознакомьтесь с заключением экспертов.
Крынкин со страхом смотрел на бумагу с грифом, протянутую полковником Быковым, но не взял и даже отвернулся:
— Я и так вам верю…
— Что, ужас пробирает? Небось, думали, все шито-крыто, никто не узнает, организовывали дело — комар носа не подточит? Ан нет… Да, Крынкин, много вы натворили.
— Да не убивал я Фролова, гражданин следователь! — взвыл Крынкин. — Не знаю, чем доказать! Серьги мне дал один парень, я его первый раз видел, он мне передал привет от Саши, ну,
— Хорошо, вы вышли из дома, довольный, что нагнали страху на беззащитного человека, что дальше?
— Ко мне подошел мужик и передал привет от Саши и Валеры. Ну, от Демкина. Мужик сказал, давай серьги, я отдал.
— Так, а что же Саша? Вы его видели в тот день или в ту ночь?
— Сашу? Нет… Он на место не выходит. Он шеф нашей пятерки.
— Какой еще пятерки?
— Ну, нашей… — Ян тяжело вздохнул, — не знаю, как объяснить.
— Когда вам привезли девочку?
— Вчера вечером, в понедельник…
— Кто?
— Валера. Потом позже приехал Саша, дал деньги, взял машину и уехал.
— Куда?
— Не знаю. Велел дать команду блокировать Окружную, потом блокировать направления автотрасс с Щелковской… И все. Больше я его не видел.
— И каким же образом вы выполнили его команду? Вы что, впятером с таким заданием справились, которое только полку под силу?
— У меня пять номеров телефонов. Если это смягчит мое положение, я все вам назову. И шестой — Сашин. Вот… Я звоню по пяти, они тоже звонят каждый по пяти, каждый по своему списочку, передают команду, потом выходят в пикеты, если надо, или еще делают, что надо. А девочку я не обижал. Маленькая… Что я, не понимаю? Гражданин полковник, это же смягчает…
— Крем для бритья смягчает, Крынкин. Где сейчас Чернов?
— Не знаю.
— Он уехал из Москвы один?
— Не знаю. Но мы вчера переговаривались, вроде с ним какой-то мужик был, я второй голос слышал.
— Кто? Чернов называл имя этого человека? Голос был вам знаком?
Крынкин отрицательно покачал головой.
— Кто такой Макс?
— Не знаю.
— Воздвиженский, Арбузов, Горохов?
— Нет, не знаю никого… Ничего я не знаю… Знаю, что убивали, шантажировали, они ж смеются над вами, когда похваляются… Но кто, не знаю… Мне не говорят! — парень озлобился, начал кричать. — Мне говорят — делай! Говорят, куда, с кем, как! А за что? Почему? Приказы не обсуждают! За исполнение платят! Я винтик! Они не хотят быть винтиками. А я — делай, что говорят!
— Зачем же ты это делал, Ян? — Быкову показалось, сейчас он докопается до сути этого подонка.
— Ну, потому что… все… Потому что я не трус. И потому что хочу жрать, как они, красиво одеваться хочу, как импортный. Я что, из другого теста? И мне интересно, мне интересно, что, кроме вставай и пошел на работу, есть на свете, может быть, другая жизнь, как в кино, когда можно убедиться, что ты не быдло!..
— Сколько вам лет, Крынкин? — спросил Быков, чтобы сбить начинающуюся истерику.
— Двадцать один, гражданин следователь, — Крынкин посмотрел умоляюще, — если вам нужен Чернов, я вам его достану. Только скажите, что это смягчит. Смягчит?
— Ну, зачтется.
— Тогда доставьте меня к телефону, я ему позвоню.
— Куда?
— Я ж ему в машину позвоню.
— Вы что, ребятки, спецмашину угнали?
— Нет, что вы… На «Волге» смонтировали рацию, как у такси. Это не проблема. Я хочу позвонить сам, чтобы мне зачлось, что я добровольно содействую, без принуждения…
Сержант отвел задержанного в комнату с телефоном. Рядом сел Сиволодский. Быков в соседней комнате снял трубку параллельного аппарата.
— Саш, ты чего не отвечаешь, как дела? — услышал Быков голос Крынкина.
— Что тебе нужно? Что случилось? — голос прерывался. Слышались эфирные помехи.
— Девчонка дурит. Что делать? Долго еще?
— Плюнь, разотри и жди. Я скоро скажу, куда ее привозить,
— Где ты, Саш?
— Не задавай дурацких вопросов.
Сейчас определят, откуда шел разговор. Быков вернулся к задержанному.
— Коль уж ты начал, — сказал он, — надо продолжать помогать нам. Вот что, Крынкин, сейчас капитан Сиволодский отведет тебя на вашу базу. Вместе там будете ждать звонка Чернова. И не советую валять дурака, Крынкин. Мы должны точно знать, куда, когда и зачем нужно доставить девочку.
Крынкин согласно кивнул.
Быков направился к себе в кабинет.
В холле у открытого окна сидела майор Левченко. Лицо усталое, глаза измученные.
— Ты что, Валя? — спросил Быков участливо. — Запирается бармен?
— Если бы… Слава, Славочка, хоть ты объясни… Ну, есть в сознании образ преступника. Не то рецидивист с кайлом, по фене ботающий, не то… циничный лицемер, хапнувший миллион, его деньги от всего мира отгородили… А тут сидит мальчишка, мальчик, ты понимаешь, Слава, и порет… о примате силы, о подчинении разболтавшегося общества, о красоте власти, о все подчиняющей воле… Я чувствую, для него это чужие слова, он не только марионетка, он еще и чей-то рупор… Но он верит в то, что говорит! Кажется, мы встречаемся с каким-то психологическим феноменом, вот что страшно, Слава… Убить человека ничего не стоит, кроме денег…
— Мда, — буркнул полковник, — чтоб было, как в кино, чтобы знать, что ты не быдло…
— Что?
— А это из репертуара Яна Крынкина.
— Вот видишь… — безнадежно вздохнула майор.
— Все это было под луной, — понимающе кивнул Быков. — Что Демкин показал по существу?
— Из ценного — он не знает, кто такой Макс, но утверждает, что это человек, содержащий «Элладу». Дал Арбузову денег на открытие кооператива, теперь Арбузов выплачивает ему долг с процентами. Объединение, которое представляют Чернов, Демкин и Крынкин, он так и говорит, объединение, заинтересовано в переориентации «Эллады». Поскольку у Ламко с Арбузовым имелись разногласия, некоторое время рассчитывали на то, что она поможет убрать Арбузова, переизбрать его, посадить на его место человека их круга, с ней даже велись переговоры, как я и думала, в «Будапеште». Но она отказалась сотрудничать. Переговоры вел человек, известный Демкину как Король. Кроме Чернова, Демкин руководства так называемого объединения не знает. У меня такое впечатление, что, хоть Демкин и бравирует, и чушь несет, он говорит правду. Я пыталась выяснить степень его информированности, но… В принципе он сказал то, что мы и так знали. Скорее, чувствовали и понимали.