Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Короче, у этого Сергея были какие-то то ли родственники, то ли друзья, которые часто ездят за границу. Ну и привозят барахло, разумеется. А продавать некому да и некогда Вот Сергей этот и попросил Сашу помочь. В основном это были джинсы, хорошие; фирменные.
— И почем Сергей их отдавал?
— По-моему, рублей по сто.
Я присвистнул:
— Ничего себе! А Латынин небось рублей по сто пятьдесят?
— По сто сорок. Для скорости.
— Это все?
— Нет, не все. Еще этот парень иногда просил Сашку отвезти что-нибудь по адресу, потому что сам не мог отлучиться с работы.
—
— Чемоданчик. Давал ему адрес, где-то в новом районе, и двадцать пять рублей — вроде как на такси.
— А что было в чемоданчике, Саша никогда не интересовался?
— Ну что вы, это же неприлично! К тому же он и не открывался.
— А это откуда известно?
У Дины на щеках выступили два красных пятнышка. Полагаю, это означало, что она вспыхнула до корней волос.
— Там… там был такой цифровой замочек…
— Но ведь он мог быть и не включен?
Дина молчала. Я решил сменить тему:
— Скажи, пожалуйста, а куда Саша потом девал деньги?
— Как куда? Мы их тратили. В кафе ходили, один раз даже в ресторан. Еще Латынин себе диски последние на них покупал, пополнял свою коллекцию. А это, между прочим, не такое дешевое удовольствие.
— Понятно, — сказал я. — Ну а раньше он на что их покупал? Экономил на завтраках?
Но до нее, кажется, не дошла моя ирония.
— Вроде того, — ответила она совершенно серьезно. — Ему папаша всегда сколько хочешь давал, только попроси. А недавно у них и вышел конфликт как раз на почве финансов. Папашу заело. Хватит, говорит, по кафе шляться, экзамены на носу, в институт надо поступать и все такое. Ну и дал ему вместо червонца трояк. Это, я так понимаю, в воспитательных целях.
А Санечка тоже завелся, швырнул ему этот трояк, вагоны, говорит, пойду по ночам разгружать. Тут-то как раз ему официант и подвернулся. Чего вы улыбаетесь?
— А что, не смешно? — спросил я.
— Абсолютное — ответила она с жаром. — Вы просто не знаете Латынина: если в не этот официант, он бы точно пошел вагоны разгружать.
— Да, судьба — индейка, — согласился я. — Ну и что же он пропал от такой хорошей жизни?
Она опять смотрела на меня настороженно, мой тон ей не нравился. Я пенял, что меня, пожалуй, действительно чересчур заносит, и постарался придать лицу выражение серьезного внимания.
— Откуда ж я знаю, — наконец вздохнула она.
— Даже не догадываешься?
Она покачала головой.
— Когда, значит, ты его последний раз видела?
— Позавчера в школе.
— А говоришь, пропал он вчера утром. Может, он позавчера вечером пропал?
— Его ребята видели. Вчера после второго урока он приходил в школу, принес эту самую газету, которую мы делаем. Он к ней рисовал заголовок и всякое гам оформление. Отдал и сразу ушел, не хотел, наверное, чтоб его учителя видели.
— И к тебе даже не подходил?
— Нет.
Что-то мне не понравилось в том, как она это произнесла.
— А накануне вечером вы тоже не общались?
Она снова покачала головой. И тут я, кажется, догадался:
— Ты вообще-то когда с ним последний раз разговаривала? Дина молча изучала остатки компота на дне своего стакана.
— Поссорились, — констатировал я, и она кивнула. —
— Две недели назад. Если хотите точно — сегодня шестнадцатый день.
— А из-за чего — секрет?
— Да ну, какой секрет! То есть был бы секрет, конечно, но раз уж вы теперь знаете… Понимаете, Латынин в последнее время стал очень странный. Перестал мне все рассказывать. Раньше таскал меня всюду за собой, а тут вдруг, как ни позвонишь, он занят, у него дела. Дела, дела! Прямо смурной стал от этих дел!
Дина обиженно поджала губы.
— Короче, лопнуло мое терпение. Это после того, как я узнала, что он без меня стал ходить вечером на дискотеку. Я его напрямик об этом спросила, а он мне опять свое: «У меня там дела!» У него там дела, а я должна весь вечер сидеть дома одна! Мы поругались страшно, он на меня накричал, что я не имею права лезть в его личную жизнь, что все мы такие, только дай нам волю, а я в ответ на него тоже накричала, что никакой воли мне от него не надо и что если мне нельзя лезть в его личную жизнь, тогда пусть он тоже не лезет в мою! И… и с тех самых пор мы не разговариваем…
У нее опять затряслись губы, а я слушал почти с мистическим ужасом: до того это напоминало мои скандалы с Ниной.
Мы вышли из кафе, и я направился к машине. Дина молча шла рядом.
— А почему, собственно, ты так взволновалась, что Саша пропал? спросил я. — Взрослый мужик, что с ним сделается? Поругался с родителями, вот и смылся куда-нибудь. Через день ему надоест, и он вернется, а?
Она резко замотала головой:
— Во-первых, Латынин тысячу раз ругался с родителями и никуда не убегал. Во-вторых, в этот раз он с ними и не ругался: я звонила сегодня днем Елене Сергеевне на работу, они ничего не понимают, сами в жуткой панике. В-третьих, Латынин не такой дурак, чтобы ни с того ни с сего перестать ходить в школу перед самыми экзаменами. Вы не думайте, у него, между прочим, средний балл не ниже четырех с половиной будет, ему еще в институт поступать. Я уж все это обдумала — незачем ему просто так сейчас дурака валять. Что-то случилось. Я чувствую.
Я вспомнил Сухова. Очень трудно искать, когда даже не знаешь, что искать. Так и тут: хорошо бы хоть понять, что могло случиться?
И тут меня осенило.
Я даже остановился. Дина тоже остановилась. Я схватил ее за плечи:
— Так ты думаешь… — сказал я, — ты думаешь, что… Она опять заплакала.
— Да прекрати ты реветь! — рассердился я. — У них что, были плохие отношения?
— Нет, что вы, — проговорила она, глотая слезы. — Сашка страшно любил его и уважал. И Эрнст Теодорович его любил…
— Тогда с какой же стати ему его убивать?
— Не знаю… — Она совершенно не могла сдержаться. — Но он пропал в то самое у-у-утро…
— А как ты считаешь, вообще-то Латынин мог бы убить человека?
Мне не следовало задавать ей этот вопрос. Вероятно, он мучил ее вторые сутки.
— Нет! — вскричала она в сильнейшем волнении. — Нет!
Дальше мы какое-то время шли молча. Она как будто начала успокаиваться. Я спросил:
— Скажи, твой Саша стихи пишет?
— Никакой он не мой, — вздохнула она скорее автоматически. Пишет. Плохие, кажется. А вы почему спросили?