Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Какая там могла быть корысть? — удивился Комаров. — Она, поди, двухсот рублей вместе с гонорарами не получала.
— Это Невмянов настоял.
— Ее сослуживцы говорят, что она как-то недавно обронила фразу: вот, дескать, скоро я разбогатею…
— И что ж, это основание для отдельной версии? Может, она премию в тридцать рублей собиралась получить!
— Может быть, — ответил я кротко. — Но при осмотре ее квартиры мы обнаружили тайник. Один из ящиков серванта имел двойное дно.
— Двойное дно?
— Да. Изнутри вбиты четыре гвоздика, а на них положена фанерка, под
— «Версия № 4, — прочитал Северин. — Преступление могло быть совершено лицами из числа людей, связанных с потерпевшей по ее журналистской работе, на почве мести или с целью предотвратить возможные разоблачения». Это самое перспективное — пока. Дамочка она была рисковая, все время лезла на рожон. Тут работы много, мы завтра получим в редакции все ее материалы, тогда будем думать. А пока в блокноте есть какой-то Алик по прозвищу Лошадь, Джим — в скобках Сережа и некий Николаи Иванович. Все.
— И дневник этот, про который женщины рассказывали, разумеется, не нашли?
Северин махнул рукой.
— На это и не надеялись. Петрова и Пырсикова утверждают, что она всегда держала его на работе, в этом сейфике. Вероятно, оттуда он и пропал. Но поскольку усатого в рваной куртке никто в редакции не встречал…
— А блокнот с записями лежал на видном месте, и его не тронули, — вставил я.
— Это работает на версию со знакомым? — закончил Стас.
Комаров притушил в пепельнице очередную папиросу и подвел итог:
— Короче, кроме версий, ничего. И даже среди версий главной не видно. Кстати, а почему у вас в плане никаких соображений нет по соседям? Вам же подруги ее говорили, что гам какие-то склоки, или я путаю?
— Не путаете, Константин Петрович, — начал я. — Но мы думали…
— А я бы на вашем месте, — перебил он меня, — хотя бы для приличия включил их в план. Почему соседка не позвонила в милицию еще раз, когда увидела, что Ольга не пришла ночевать? А потом, когда стали звонить с работы? Уже ведь совершенно ясно стало, что что-то случилось! А что за сосед? Муж ее? Где он, что он, вы выяснили?
Мы с Севериным пристыженно переглянулись.
— Я интересовался по ходу дела, — сказал я, — Лангуева объяснила, что муж уже неделю в командировке, а про себя так, кажется: «Работаю в торговле».
— Завтра уточните, — сказал Комаров. Тут Северин буквально хлопнул себя по лбу и схватился за телефон:
— Болван, я же еще перед тем, как туда ехать, попросил участкового сделать установочку на соседей. Но там пошли такие дела, что я все на свете забыл!
— Поздно уже… — попытался я его остановить.
— Он сегодня дежурит, — объяснил Стас, накручивая диск.
Через минуту после того, как Северин, поговорив с участковым, положил трубку, мы с ним сидели и старались смотреть, куда угодно, только не на Комарова. Лангуев Степан Федорович работал инспектором охраны труда в Министерстве угольной промышленности. Лангуева Нина Ефимовна — товароведом в магазине «Букинист» Мосбуккниготорга.
8
Когда на следующее утро мы с Севериным открыли дверь в нашу комнату, Комковский
— Надеюсь, это соляная кислота?
— Не надейся, — безмятежно ответил тот. — Цветочек, между прочим, вещественное доказательство, я за него расписывался. Пускай стоит, — и добавил смачно: — Мементо мори.
Я набрал номер Гужонкина в НТО и спросил:
— Ну?
— Ты бы хоть поздоровался, Шура; — протянул он иронически. — Ты же, говорят, университеты кончал.
— Гужонкин, не морочь голову. Здравствуй. Ну?
— Людям, которые занимаются расследованием убийств, то есть постоянно стоят перед ликом вечности, следует вести себя солидней, — сказал Гужонкин назидательно, — Ты же растратишь всю свою психическую энергию, а где возьмешь другую, когда она тебе понадобится?
Я уже собрался послать его к черту, так как совершенно не был сейчас расположен перебрасываться фразочками, но что-то в его словах насторожило меня:
— Это на что же мне может понадобиться моя психическая энергия?
— А ты поднимайся, поднимайся, — пропел Гужонкин. — Мне лицо твое видеть охота. — И положил трубку, скотина.
Увидев, однако, в дверях лаборатории наши хмурые лица, он оставил свой ернический тон и перешел к делу:
— Пуля, которой вы интересуетесь, выпущена из пистолета системы «Вальтер». Это раз. Замок в комнате Троепольской, так же как и замок входной двери, не поврежден: никаких следов пользования отмычкой не обнаружено. Это два. А теперь пальчики. На двери на дверной ручке комнаты Троепольской обнаружены пальцевые отпечатки, идентичные отпечаткам, во-первых, Лангуевой, во-вторых, одного из милиционеров, которые приезжали по вызову, и, в-третьих, неустановленного лица. Отпечатки того же лица имеют место на полированной поверхности серванта, на дверцах шкафа, на столе, на стеклах окна, короче, повсюду в комнате.
— Проверяли?
— Разумеется. И если умная электронно-вычислительная машина не ослабела памятью, неустановленное лицо ранее к уголовной Ответственности не привлекалось.
— Все? — спросил Северин.
— Ну… — пожал плечами Гужонкин, — если вас ничего в моем сообщении не заинтересовало, тогда все…
— Леня, — сказал я проникновенно, — нас буквально все заинтересовало в твоем сообщении. Просто с утра мы, наверное, не очень хорошо соображаем…
— Вчера вечером мы соображали не лучше, — буркнул Северин.
— Понял, — серьезно сказал Гужонкин. — У мальчиков неприятности. Объясню: вас не удивило, что нигде в комнате не были зафиксированы отпечатки самой Троепольской? Нигде!
— То есть как? — нахмурился Северин, а я буквально физически ощутил, что сейчас на нас навалится очередная проблема.
— Вот так! — развел руками Гужонкин. — Такое впечатление, что кто-то сначала стер все отпечатки в комнате, причем стер очень тщательно, а потом кто-то обильно наследил!
— То бишь в комнату входили дважды, — резюмировал Северин.