Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— Не дурак — сам понимаю, — заявил Сидоров. — Одна нога тут, другая — уже там. Аллюр три креста!
Сидоров ушел. Остальные разошлись по кабинетам и занялись каждый своим делом. Наступила тишина. Надолго ли? Однако сверх всяких ожиданий вечер в этот день шел благополучно.
В семнадцать часов пришли дружинники, которые после проведения им инструктажа старшим участковым и начальником штаба ДНД, разошлись по маршрутам. После чего старший участковый с водителем Наседкиным и двумя дружинниками съездили на навязанный руководством УВД и совсем необязательный, на взгляд самих участковых, развод.
Буднично
Участковые, в том числе и вернувшийся около семи часов вечера из прокуратуры Сидоров, четыре раза выезжали на разборки семейных конфликтов.
«Милицию вызывали»? — Каждый раз звучал традиционный вопрос, после которого следовало само разбирательство конфликта: выслушивание сторон, родственников, иногда соседей. И принималось решение. В двух случаях виновники конфликтов были подвергнуты административному задержанию за мелкое хулиганство и доставлены в отдел милиции. В остальных разобрались на месте, разъяснив сторонам порядок обращения в соответствующие инстанции: по вопросу раздела жилплощади — в Промышленный районный народный суд, а по вопросу получения новой квартиры — в Промышленный райисполком.
«Ну, и работенка у нас, — не раз размышлял про себя Паромов, а то и обсуждал в коллективе своих товарищей. — Получается так, что участковый инспектор даже не двуликий Янус из древнеримской мифологии, а многоликий, многорукий, объединяющий в себе не только все милицейские профессии, но и обязанности судей, прокурора, юриста-консультанта, а порой и адвоката индуистский бог Вишну. Недаром на совместных совещаниях правоохранительных органов, где присутствуют прокурорские и судейские работники, раз за разом звучит даже из уст прокурора и председателя суда, что участковый на своем участке долен быть един во всех ипостасях: он и судья, он и прокурор, он и милиционер. Поэтому, наверное, он вечно куда-то спешит, торопится; вечно пытается объять необъятное и не может этого сделать; вечно всегда не успевает все выполнить в срок; вечно загнан и затравлен; и бывает бит и милицейским начальством, и прокурорским, и судейским, а также представителями партийной и исполнительной власти». Коллеги-участковые были полностью с ним согласны и солидарны. Поэтому, когда Сидоров возвратился из прокуратуры, где давал письменные объяснения по жалобе Галкиной, Паромов спросил:
— Как дела?
— Как сажа бела, — отшутился неунывающий братан. — Собаки брешут, а караван идет. Отобьемся, не сорок первый…
А Астахов добавил нравоучительно, обращаясь в основном к Паромову:
— Учитесь все у братана и не берите все близко к сердцу. Его поимели, отстегали, а ему трын-трава! Сто лет проживет…
— Ну, Михаил Иванович, ты меня вообще за толстокожего держишь… — возразил Сидоров. — Конечно, терпеть
«Молодец, братан, не очень расстраивается. Точно Астахов подметил: сто лет проживет! — без какой-либо неприязни, даже с чувством удовлетворения подумал Паромов, когда они разошлись после короткой беседы. — Так держать! Жаль, что у меня не получается».
А вечер продолжался. Проверяли подучетный элемент. А потом писали кучу рапортов и иных справок о проделанной работе. Несмотря ни на какие огорчения, жизнь шла своим чередом.
— А ты переживал, — шутил, забежав на минутку к старшему участковому, Астахов, — себе и другим нервы рвал. Видишь, все и обошлось. Упорядочилось. И у брата — он имел в виду Сидорова — полный порядок. Знаешь, какой у тебя недостаток?
— Какой?
— Все слишком близко к сердцу принимаешь.
— А ты?
— Ну, я… — слегка смутился он.
— Вот, видишь…
— Все равно, — остался при своем мнении Астахов, — будь проще. Бери пример с брата. Его отодрали, а он, хоть бы хны! И думать об этом забыл. Жеребчиком гогочет. Молодец!
— Каждому — свое.
Помолчали.
— Ты, чем психотерапией заниматься, скажи, — прервал паузу Паромов, — как там у тебя вопрос с квартирой решается? А то за этой ежедневной круговертью, все забываю спросить. Есть ли сдвиги?
— Да что-то начальник ЖКК юлит. То, вроде бы обещает, то назад пятками.
— А чего молчал?
— Как-то все недосуг было. То одно, то другое…
— Этот вопрос никак нельзя упускать. Сколько можно скитаться по общежитиям? Ладно, еще с одной женой, куда ни шло, а теперь и с ребенком.
Паромов вспомнил, как тяжело ему доставалась квартира. И в который раз мысленно поблагодарил Клепикова, Минаева, Подушкина, не раз обивавших пороги руководителей завода РТИ, чтобы «выбить» жилище для него.
— Завтра еще разок схожу на прием к начальнику ЖКК. И с его замом, Митиным, переговорю.
— Да не к спеху, — смутился Астахов. — Время еще терпит… А то получается, что я… навязчиво требую…
— К спеху. Тебе рассказывали, как мне квартиру добывали? Сколько раз ходили?
Астахов молча кивнул головой.
— Так, что все к спеху. Я чем больше работаю, тем больше прихожу к выводу, что кроме нас самих о нас больше никто не побеспокоится. О работе, о законности — тут все мастера горланить… А о том, как живешь, имеется ли крыша над головой — многим и дела нет… И это несмотря на пяток различных структур при УВД и отделах, призванных заботиться о рядовых тружениках милиции, об их благосостоянии и духовном мире. Тут и замполиты, и начальники разных рангов и уровней, и целые организации типа парткома, политотдела. Но… То, как ты говоришь, недосуг, то другие проблемы одолевают, то о себе, любимом, позаботиться надо. Своя-то рубашка ближе к телу!
Вот и выходит, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. К тому же просим не что-то запрещенное, противозаконное, а полагающееся в соответствии с действующим Законом об участковых. Не только же от нас все время требовать, но и нам хоть что-то дать нужно.
Поговорили и разошлись, занимаясь, каждый своим делом. Их, как всегда, невпроворот.
Паромов в своем плане работ на следующий день одним из пунктов так и записал: «Поход в ЖКК по квартире для Астахова».