Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Совершенно секретно.
Экз. единственный
В результате проведенного анализа материалов дела № 13 676 установлено: данных о расшифровке «Дачников» не имеется. О местонахождении их в Великобритании ЦРУ неизвестно. Однако серьезной уликой является обнаруженная у Абеля Р. И. фотография «Дачников» с их настоящими именами на обратной стороне фотоснимка. Кроме того, в легенде прикрытия отсутствуют какие-либо сведения о их проживании в Польше в 1950–1953 гг. По отступной легенде, «Дачники» — поляки, однако в случае ареста они не смогут объяснить:
— почему
— почему «Дачники» прибыли в Лондон по чужим документам, а не под своими настоящими фамилиями.
Учитывая эти уязвимые места в отступной легенде «Дачников», полагал бы целесообразным скорректировать ее и довести до их сведения через т.т. Родина или Бена.
355
Дмитрий Петрович Тарасов — начальник отдела безопасности управления нелегальной разведки ПГУ.
На рапорте наложена резолюция:
Прошу срочно доработать и доложить скорректированную легенду «Д», [356] а также наши мероприятия по возможному выводу их в Советский Союз в случае возникновения опасности провала.
Через два дня рапорт с предложениями по отступной легенде «Дачников» был доложен начальнику I Главного Управления. В документе наряду с другими вопросами отмечалось:
356
«Дачники».
«1. В Польшу «Дачники» прибыли в 1950 году по своим американским паспортам, однако вскоре были арестованы за незаконный въезд в эту страну. В течение двух лет они отбывали наказание, затем приняли польское гражданство и проживали в Варшаве на улице Вавельска. В 1954 году польский еврей по фамилии Мордухович предложил им за 500 долларов новозеландские паспорта на имя Крогеров, и с этими документами они выехали сначала в Австрию, затем в Англию.
2. В конце 1960 года в Лондоне Крогеров нашел неизвестный тип и от имени того же Мордуховича начал шантажировать возможным заявлением в Скотланд-Ярд о незаконном их проживании в Англии, если они откажутся оставить в своем доме на сохранение его вещи. Получив согласие, он через некоторое время пришел к ним снова и принес несколько больших упаковок Заплатив Крогерам якобы за хранение его вещей тысячу фунтов, он впоследствии оборудовал в их доме радиостанцию.
3. По плану мероприятий на случай возможного вывода Крогеров из Англии им предписывается вылететь во Францию, затем в Копенгаген. В морском порту сесть на советский пароход. Перед тем как покинуть Лондон, выдать условный звонок в резидентуру. Второй вариант: выехать по запасным канадским паспортам во Францию, а оттуда в Швейцарию. В Берне обратиться в советское консульство за получением въездной визы в СССР».
Получив такое дополнение к ранее разработанной легенде, Питер не на шутку заволновался: не находятся ли они на грани провала? А тут еще, как назло, приснился ему накануне странный сон: будто прибыл он на кладбище Хайгейт для закладки материалов в тайник, подошел к подобранному для этого месту и неожиданно для себя увидел прятавшуюся за деревом хозяйку соседнего дома Рут Сёч, которая, как он понял, вела за ним наблюдение. Питер попытался уйти от ее слежки, но ему это не удалось.
За завтраком он рассказал об этом Хелен, та увязала сон с поступившей днем раньше радиограммой о корректировке их поведения в случае провала и тоже вбила в голову, что с ними должно что-то случиться.
Гложущее чувство тревоги долго не покидало Крогеров. В конце концов они сообщили об этом Лонсдейлу. В тот же вечер Гордон приехал в Руислип и пригласил их на прогулку перед сном. Он выслушал внимательно все их опасения и, глядя Питеру в глаза, укоризненно покачал головой:
— Я не вижу ничего такого, что могло бы предвещать вам или мне опасность. Я не понимаю, зачем увязывать какие-то сновидения с радиограммой из Москвы? Корректировка вашей легенды вызвана стремлением еще больше обезопасить вас на случай непредвиденных обстоятельств. А вы, ударившись в мистику, запаниковали…
— Не мистика это, Гордон, а предчувствие, — поправила Хелен. — Сны у людей часто сбываются… И ты это прекрасно знаешь!
— Ну, вы уже зациклились на этом сне… Нельзя же так! — Лонсдейл старался держаться спокойно, хотя ему было трудно говорить с ними не сердясь. — Вам надо забыть обо всем этом, — добавил он после некоторой паузы.
— Ты, Гордон, не слишком вежлив с нами, — с обидой вдруг обронила Хелен и недовольно посмотрела на мужа, недоумевая, почему тот продолжает молчать. — Это плохо еще и потому, что ты тоже нервничаешь, — продолжала она. — Что, кстати, не делает тебе чести.
— Просто я не могу быть всегда сладким, как ореховый торт. Особенно в ситуациях, когда начинают изводить себя и других мистическими домыслами…
— Гордон прав, — наконец заговорил Питер. — Нам, конечно, нельзя сейчас раскисать. Извини, Гордон, за проявленную слабость. Но было бы хуже, если бы мы не сказали тебе об этом. Только признание и этот обмен мнениями могли спасти нас от дальнейшего беспокойства за свою судьбу. Ну, а что касается сна, то пусть сон будет не в руку!
— Ну это уже другое дело, — Лонсдейл многозначительно вздохнул. — Послезавтра, Пит, я должен для тебя заложить тайник По графику — поверь, так уж совпало — на Хайгетском кладбище. Вот мы и проверим, насколько вещим был твой сон!
— Не шути так, Гордон, — остановил его Питер. Мысль его сделала неожиданный поворот. — От закладки в тайник крупных размеров камуфляжей с большим количеством материалов нам пора отказываться. Это к хорошему не приведет. Изымать их намного опаснее, чем, скажем, фотопленку. И лучше всего непроявленную…
— Я уже говорил по этому поводу со своим источником, но он категорически отказывается фотографировать добываемые им материалы.
— Почему?
— Опасается, что за подобным занятием его могут накрыть.
— Это кто, Шах так говорит?
— Да, он.
— Но у нас, пойми правильно, Гордон, не хватает времени на все. Куда бы еще ни шло, если бы от Шаха поступало несколько десятков листов, а то ведь сразу по полторы-две сотни. Это очень отвлекает нас от коммерческой деятельности, как правило, на две-три недели. А не уделять ей столько времени каждый месяц никак нельзя! В конце концов это может вызвать подозрение у моих коллег-книготорговцев: начинал, мол, дело активно, а когда добился всего — стал вдруг заниматься этим делом спустя рукава… Да это и не похоже на меня, подумают они.
— Я согласен с тобой, Пит, но придется потерпеть.
— Потерпеть-то можно, но ведь будет страдать дело. Мы тем самым подвергаем и себя, и Шаха большому риску.
Лонсдейл долго молчал, обдумывая сказанное Питером. Потом, ничем не выражая своего недовольства, заявил:
— Хорошо, Пит, со следующего месяца я буду сам фотографировать в машине получаемые от Шаха материалы. А передавать буду непроявленные пленки.
— Но это еще не все, — остановил Питер поднимавшегося со стула Лонсдейла. — Давай обсудим еще одну проблему.