Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Есть!
– ответил Коберидзе и вылез из машины.
Вернулся сержант в радостном возбуждении. Судя по всему, то, что он увидел на дороге, интересовало его гораздо сильнее, чем пьеса В. Шекспира.
– Разрешите доложить!
– начал издалека сержант, растягивая удовольствие.
Капитан кивнул.
– Там на дороге валяется камень!
Красивая правая бровь капитана приподнялась дугой. Как-никак в его распоряжении была мощная техника. Машины жарко дышали двигателями суммарной мощностью в восемьсот лошадиных сил.
– Камень?
– переспросил капитан.
–
– Мне не довелось быть на могиле вашего дедушки, сержант, - сказал капитан.
– Приезжайте!
– сердечно пригласил его сержант.
– Вместе с женой. Рады будем.
– Сержант!
– строго одернул капитан.
Жена, учительница музыки, хотела улыбнуться, но посмотрела на часы. Ей показалось, что секундная стрелка бежит быстрее обычного. Капитан уловил этот взгляд и вылез из машины, чтобы лично разобраться в ситуации. Выдерживая почтительную дистанцию, за ним двинулся сержант Коберидзе. Правда, он был не прочь остаться наедине с женой капитана, перекинуться двумя-тремя изысканными любезностями. Но искушение еще раз взглянуть на камень было выше его врожденной галантности…
Капитан Худяков был человеком несколько самоуверенным. Он готовил себя к сложнейшим боевым действиям, но что странно - попадая в среду людей штатских, терялся, ибо по натуре был застенчив…
– Разрешите, - негромко сказал капитан, глядя в затылок какого-то дядечки в телогрейке.
Дядя в телогрейке, вероятно, давно никому ничего не разрешал. Он продолжал стоять столбом. Может быть, он был глухонемым? Рядом стояли такие же глухонемые…
Горячее сердце сержанта Коберидзе не могло стерпеть пренебрежения к своему родному капитану. Коберидзе шагнул вперед, взял за локоть дядьку в телогрейке и сказал нежным голосом:
– Генацвале! Тебе мой капитан сказал: «Разрешите». Почему не разрешаешь? Ты что, купил это место?
– И железным плечом сержант потеснил молчуна.
Картина, открывшаяся капитану, была безрадостной.
Несколько активистов копошились возле гигантского камня, словно муравьи у спичечного коробка. В стороне лежал перевернутый автомобиль. Мужчина в разодранной рубашке и перепачканных штанах бегал от камня к автомобилю, то и дело обращая белые от гнева глаза в сторону бревна, на котором, пригорюнившись, сидела простоволосая женщина в опавшем на плечи пуховом платке. Женщина держала на коленях два объемистых портфеля-«дипломата».
Капитан был профессиональным военным и сразу оценил обстановку. И еще капитан понял, что для полного счастья ему не хватает ситуации, близкой к боевой. Худяков женился только полгода назад и не мог упустить возможности показать жене, каков он в серьезном деле!
3
Бурые капли дождя срывались с карниза и падали на раскрытый зонтик старика Николаева. Ветхая ткань зонтика едва сдерживала воду. Но старик продолжал упрямо сидеть на привычной скамье, отвернув в сторону лицо.
Клямин поставил на асфальт драгоценные портфели и чемодан.
Таксист - парнишка лет двадцати - долго гонял стартер заглохшего двигателя, жалуясь Клямину
– подумал Клямин.
– Даже на шум такси не отреагировал…»
Он хотел окликнуть соседа, но передумал: еще испугается старый…
Клямин сделал несколько шагов и услышал бормотание:
– Вот… Ежели ты зонтик, так не протекай…
– Дед!
– А?
– мигом отозвался Николаев.
– Ты с кем это? С зонтиком, что ли?
– С ним. Протекает, мыши проели.
– Старик нимало не смутился.
– А я тебя видел… От!
– Он поднял в сторону руку.
В нише между двумя дождевыми желобами стояло расколотое напольное зеркало. Тусклая его поверхность вбирала в себя весь двор.
– Борисовские выбросили. А я приспособил… Появится жулик - подумает: спит старик. А я все вижу. Хитро?
– Хитро, - согласился Клямин и подумал, что старик совсем уже того, тронулся.
– Что ты охраняешь? Машину свою я в гараж отогнал.
– Что охраняю?.. А все охраняю… Мне, Антон, видение было - старуха моя. Пришла и говорит: «Жди меня, явлюся. Рано утром, в дождик. Но в квартиру не войду, во дворе постою»… Все не идет.
Клямина нисколько не смутил смысл сказанного. На какое-то мгновение ему даже показалось, что так и случится. Старик сидел опустив плечи и сложив руки на коленях. Пуговица на хлястике его пальто болталась на последней тоненькой нитке…
Клямин смахнул со скамьи случайный ночной мусор и расположился рядом. Как он ни торопился домой, а теперь вот почему-то медлит.
– Ты б отодвинулся в сторону, дед. Скоро капли пробьют твой зонт насквозь.
– Со стороны зеркала не видать, - просто объяснил старик.
– Не пробьют. Мокнет он только, и все.
– Сильный дождь был?
– Всю ночь шустрил. Часа два как присмирел… А мне в собес надо слетать, дело есть.
Они помолчали. Старик шевельнулся, сел поудобнее и притих в ожидании.
– Придет, если обещала, - подбодрил Клямин.
– Придет, - уверенно отозвался старик, - А что это тебя не было видно? Я уж думал - посадили тебя.
– Здрасьте, - оторопел Клямин.
– С чего бы вдруг!
– А так.
– Видение, что ли, было?
– Нет. Долго ты не показывался. А куда мог деться такой орел, как ты?
– рассуждал старик.
– Всего-то пять дней и не показывался, - обиделся Клямин.
– За лекарством тебе ездил.
Старик чуть повернул лицо с давно не бритыми впалыми щеками и молча уставился на Клямина.