Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Рахим дернулся. Эта часть ему и его адвокату доставляла наибольшие хлопоты, ибо следователь мог повернуть это обвинение как угодно.
— Так вот, я могу посодействовать, чтобы это обвинение из дела убрали.
Рахим глянул на адвоката, и тот кивнул.
— Это правда.
— А что взамен?
Соломин нехорошо улыбнулся:
— Ваш сосед-норвежец… спровоцируйте его на драку.
Рахим задумался. Пока предложение выглядело вполне деловым.
— Он что — должен нанести мне телесные повреждения, чтобы укатать его по статье?
Следователь улыбнулся.
— Ну, это в идеале.
Рахим задумался. Задание было весьма простым и очень соблазнительным. Хотя он, конечно же, понимал, что значит перевод в ШИЗО. Для многих это оборачивалось возбуждением нового уголовного дела, и даже если ты входил в эти стены не виновным ни в чем, выходил ты уже не на волю, а в лагерь.
— Договорились. Но мне нужно подтверждение от моего следователя.
Соломин глянул на часы.
— Конечно. Он придет минут через пять, но в принципе я с ним этот вопрос уже перетер. Проблем не будет, я думаю.
Рахим старательно подавил рвущуюся изнутри счастливую улыбку. Он и мечтать не мог о таком везении.
Крыса
Томми так и бродил в полусне по знакомым лондонским закоулкам и снова возвращался к Вестминстерскому аббатству. Мысленно оглядывал церковь Святого Петра, что по праву считается самым высоким культовым сооружением Британских островов. Навещал капеллу Генриха Восьмого и, конечно же, усыпальницу Исаака Ньютона. Именно к нему, великому земляку, доказавшему законы всемирного тяготения, он часто приходил в реальности — чтобы еще и еще раз прочитать эпитафию на надгробии, которую уже выучил наизусть. Пожалуй, Ти Джей хотел, чтобы нечто подобное изобразили потомки на его скромной могиле: памятник, бюст наверху и слова:
«Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин,
который почти божественным разумом первый доказал с факелом математики движение планет, пути комет и приливы океанов.
Он исследовал различие световых лучей и проявляющиеся при этом различные свойства цветов.
Пусть смертные радуются, что существует такое украшение рода человеческого».
Ах, как хотелось Ти Джею — Томасу Джонатану Хоупу, потомку великого разведчика Сиднея Рейли, услыхать хоть пару слов, похожих на эти вечные строки.
— Пусть смертные радуются, что существует такое украшение рода человеческого, — повторил Ти Джей вслух и открыл глаза.
В камеру как раз заводили вернувшегося от адвоката сокамерника-стукача Рахима. Второй сосед делал вид, что спит, и поделиться мыслями было попросту не с кем. А между тем… Ти Джей усмехнулся. А между тем сегодня был день его рождения.
— Happy birthday!
Рожденный в начале зимы, он не любил свой день рождения и старался на это время скрыться куда-нибудь подальше. Впрочем, немногочисленные родственники Томми и так не знали его телефонов и почтового адреса. Но сегодня Ти Джей особенно не был доволен тем, как движется этот особенный день, ибо впервые в жизни он не распоряжался даже своим местонахождением, а провести именины в тюрьме…
Томми вскочил и, едва не задев плечом Рахима, прошелся по камере.
— Эй, смотри
Томми отодвинулся и размеренно заходил из угла в угол. Ему остро не хватало движения. Он никогда, например, не стеснялся бегать и считал бег одним из важнейших видов спорта. Если бы не его крепкие ноги и здоровые легкие, он не вышел бы здоровым и невредимым из многих передряг в своей совсем не безоблачной карьере. Как правило, полицейские — во всех государствах — пренебрегают подобной истиной и не уделяют должного внимания тренировкам. Они словно не понимают, что именно бег вырабатывает выносливость и уравнивает шансы на победу в гонке с преступником.
Томми улыбнулся. Самым забавным ему казался тот факт, что именно кросс во всех курсах подготовки работников полиции и правоохранительных органов является первым и главным экзаменом на сдачу квалификационных экзаменов. Но во всех странах и системах ленивые ожиревшие полицейские заставляют понижать стандарт и нормативы.
— Слушай, перестань маячить перед глазами! — раздраженно рыкнул Рахим. — Запарил уже! Бегаешь из угла в угол, словно крыса!
Ти Джей приостановился. «Крыса» во многих культурах было словом оскорбительным, но он уже почуял в интонации Рахима некий надрыв, словно тот отрабатывал заданное на дом упражнение. Пожалуй, с обучением своего сокамерника вежливости можно было и подождать.
Хохлома
Когда договоренность была достигнута, Соломин вернулся в свой кабинет и погрузился в очередное исследование всего изъятого у «норвежца». Теперь, когда не только Белугин, но и Заславский внятно дал понять, что «норвежца» можно мочить, Джоханссон был обречен. Не пройдет и пары часов, как Усманов спровоцирует ссору, затем драку, и «норвежца» к его же пользе переведут в другую камеру. И ждать его там будут не обычные подследственные, а недавние опытные в дознании менты. Под те же условия, что дал Соломин Усманову — закрыть глаза на то или иное обстоятельство в деле, — эти ребята устроят «норвежцу» настоящий ад.
— И однажды он мне все подпишет, — мурлыкнул полковник. — А то и повинную принесет…
Парадоксальным образом Соломин и сам был сродни Усманову и этим бывшим ментам из рукотворной «преисподней». Случись ему добиться настоящего успеха в настоящем шпионском деле — пусть и ценой некоторого отступления от норм Женевской конвенции, — и там, наверху, тоже закроют глаза на его провал в Сохо. И вот тогда его возвращение в Лондон станет реальностью.
«Чай… — прикрыл на мгновение глаза Юрий Максимович, — первым делом я устрою себе нормальное чаепитие в приличном месте…»
— А пока сантименты в сторону и — работать!
Он снова пододвинул к себе изъятые у Торна Джоханссона десятки мелких, не имеющих, по сути, никакого значения бумажек и замер.
— Стоп.
Прямо на него смотрел чек. Обычный товарный чек на обычный кустарный сувенир с Арбата — «Царевна-лягушка хохломская» стоимостью 3540 рублей.
— Дорогая лягушечка… — пробормотал Соломин и сам же понял: не то.
Его внимание приковало что-то иное. Но вот что?
«Что у нас в Хохломе? Есть там хоть один оборонный завод?»