Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1
Шрифт:
Низведение женщин до уровня животных в самой отсталой части общества в «привилегированном образованном» среднем классе, отстойнике человечества, там где Папочка — самый главный, зашло так далеко, что они считают обычным делом родовые муки и лежат пачками в середине двадцатого века в самой развитой стране мира с чавкающими у груди детками. Однако когда «эксперты» учат Маму, что она должна оставаться дома, опустившись до животного состояния, это делается вовсе не для детишек, но для Папочки; сиська для того, чтобы Папа мог за нее подержаться; родовые муки — чтобы Папа получил свой кайф вместо Мамы (полумертвый, он нуждается в сильной стимуляции). Превращение женщины в животное, в Мамочку, в мужчину нужно еще и по психологическим (не только практическим) основаниям: мужская особь есть просто часть вида, заменяемая на любую другую. Мужчина не обладает внутренней индивидуальностью, которая возникает оттого, что вас что-то интригует, увлекает вас извне, что-то вам нравится. Полностью занятые только собой, способные воспринимать только собственное тело и свои физические ощущения,
Хотя мужчина стыдится самого себя и того, что он делает, и настаивает на закрытости и секретности частной жизни во всех ее аспектах, он не уделяет ей при этом должного внимания. Поскольку он пуст, не является полноценным, самостоятельным существом, не обладает своим «я», способным доставлять наслаждение, и постоянно нуждается в обществе женщины, он не видит ничего плохого в том, чтобы вторгаться в мысли любой женщины, даже совсем незнакомой, в любом месте и в любое время; он скорее возмущается и чувствует себя оскорбленным, когда ему запрещают это; он теряется, он не способен за всю свою жизнь понять, почему кто-то может предпочесть одну минуту одиночества обществу любого встречного мудака. Желая стать женщиной, он постоянно стремится быть рядом с ними, и чтобы достичь этого, он сотворил «общество», основанное на семье, состоящей из мужчины, женщины и их детей (как оправдания существования семьи), живущих практически друг на друге, и бессовестно ущемляет женщину в ее правах, а также частной жизни и сознании.
Наше общество — это не сообщество, а просто собрание отдельных семейных ячеек. Страшно неуверенный в себе, боящийся, что женщина покинет его, если у нее будет доступ к другим мужчинам или к чему-либо, напоминающему жизнь, мужчина стремится изолировать ее от других мужчин и от того, что считается цивилизацией, поэтому он вывозит ее в пригород, с частными домами, где проживают эти группы семейных пар со своими детьми, замкнутые на самих себе. Изоляция помогает ему делать вид, что он личность, поскольку он «закоренелый индивидуалист», одиночка, считающий нежелание сотрудничать и одиночество проявлением индивидуальности.
Есть еще причина для изолированности мужских особей: каждый мужчина — это остров — каждый. Запертый внутри себя, эмоционально изолированный, неспособный на отношения, мужчина испытывает ужас перед цивилизацией, людьми, городами, ситуациями, где требуется понимание и отношения с людьми. Поэтому, напуганный как кролик, он мчится, захватив с собой папашкину задницу, в леса, в пригороды, или (в случае с «хиппи») он скрывается на коровьих пастбищах, где вволю размножается, кувыркаясь в траве со своей флейтой и бусами. «Хиппи», чье желание быть «Мужчиной», «закоренелым индивидуалистом», не так сильно, как у среднего мужчины, и который вдобавок заводится от мысли иметь доступ ко многим женщинам, восстает против тягостей жизни Кормильца и однообразия одной женщины. Под видом соучастия и сотрудничества, он создает коммуну или племя, которые при всей их «совместности» и отчасти благодаря ей (коммуна — всего лишь разросшаяся семья, разросшееся посягательство на права, частную жизнь и сознание женщины) являются таким же сообществом, как и обыкновенное «общество».
Настоящее сообщество состоит из личностей (а не просто из представителей вида и не из пар), уважающих индивидуальность и частную жизнь друг друга, в то же время взаимодействующих интеллектуально и эмоционально, — свободных душ в свободных отношениях друг с другом, сотрудничающих друг с другом для общей цели. Традиционалисты говорят, что главная ячейка «общества» — семья; «хиппи» говорят, что это племя; никто не говорит, что это индивидуум.
«Хиппи» бубнит об индивидуальности, но имеет о ней не больше представления, чем любой другой мужчина. Он жаждет вернуться к Природе, к полям и лесам, к обиталищам пушистых зверьков, к которым сам принадлежит, — прочь от городов и мест , где, по крайней мере, прослеживаются зачатки цивилизации, а хочет жить на уровне вида и проводить время в простой, неинтеллектуальной деятельности, фермерстве, ебле, нанизывании бус. Самым главным занятием в коммуне, ее основой,
Несмотря на то, что мужчина хочет быть индивидуальностью, он тем не менее боится всего того в себе, что хоть немного отличает его от других особей; это наводит его на подозрение, что он не настоящий «Мужчина», что он пассивен и абсолютно сексуален, а это очень неприятное предположение. Если мужчина — это «А», а он нет, тогда он не мужчина — он, наверное, пидар. Поэтому он старается подтвердить свою «Мужественность», пытаясь во всем походить на других мужчин. Непохожесть на других мужчин пугает его; это значит, что они пидары, которых нужно избегать всеми способами, поэтому он стремится сделать так, чтобы все другие мужчины подчинялись общим правилам. Мужская особь осмеливается быть непохожей до такой степени, что приемлет свою пассивность и свое желание быть женщиной, свою голубизну. Самый отдалившийся мужчина — трансвестит, но он также, несмотря на отличие от других мужчин, абсолютно похож на других трансвеститов; будучи функционалистом, он находит в этом свою идентификацию — он женского рода. Он пытается избавиться от своих тревог, но индивидуальности нет, как и не было. Неуверенный до конца, что он женщина, боясь успешно стать ею, он невольно подчиняется стереотипу мужского восприятия женщины, усваивая набор претенциозных ужимок. Чтобы удостовериться, что оно «Мужчина», мужское существо должно быть уверено, что женское существо — это «Женщина», противоположность «Мужчине», а значит женщина должна вести себя как трансвестит. И Папина Дочка, чьи женские инстинкты были искорежены в ней с малолетства, легко и послушно принимает эту роль.
Не имея представления о добре и зле, совести, которая может происходить только от сопереживания другим ... не веря в свое несуществующее «я», неизбежно конкурентный и изначально неспособный на сотрудничество, мужчина нуждается в управлении извне и контроле. Для этого он создает авторитеты священников, экспертов, боссов, лидеров и т.п., а также правительство. Желая, чтобы женщина (Мама) направляла его, но не имея возможности признать этот факт (он ведь в конце концов МУЖЧИНА), желая играть роль Женщины, узурпировать ее функцию Наставницы и Защитницы, он старается сделать так, чтобы все авторитеты были мужского пола. Нет разумных причин, по которым общество, состоящее из разумных существ, способных на сочувствие друг к другу, цельных и не имеющих естественных причин для конкуренции, нуждалось бы в правительстве, законах, лидерах.
Мужская неспособность соотноситься с кем или чем-либо делает его жизнь бесцельной и бессмысленной (наивысшее мужское откровение — это то, что жизнь абсурдна), поэтому он изобрел философию и религию.
Пустой сам по себе, он смотрит вовне не только чтобы получить направление или управление, но для спасения и обретения смысла жизни. Поскольку счастье на земле для него невозможно, он придумал Рай.
Поскольку мужчина не способен сочувствовать другим и абсолютно сексуален, «зло» — это сексуальная «вседозволенность», а «деви-антные» («немужские») сексуальные практики не связаны с отказом от пассивности и абсолютной сексуальности, которая, если ей потакать, может разрушить «цивилизацию», поскольку «цивилизация» базируется исключительно на потребности мужчин защититься от этих определений. Для женщины (с позиции мужчин) «зло» — это любое поведение, которое вовлечет мужчину в сексуальную «вседозволенность», а также нежелание быть пидаром если, конечно, она не ставит потребности мужчины выше своих.
Религия не только обеспечивает мужчинам цель (Рай) и привязывает женщин к мужчинам, но предлагает ритуалы, через которые он может искупить вину и чувство стыда, которые он испытывает, если недостаточно сопротивляется своим сексуальным позывам, — то есть вину и стыд за то, что он мужчина. Большинство мужчин, трусливо перенося присущие им слабости на женщин, обозначая их как женские слабости, считают, что они обладают женской силой; многие философы, те, что не столь трусливы, признают тот факт, что мужчинам свойственны недостатки, но все же не могут признать, что они свойственны только мужчинам. Поэтому они называют мужские качества Человеческими Качествами и рассматривают проблему своей никчемности, которая их ужасает, как философскую дилемму. Мужчины придают значимость собственному скотству, а свою никчемность высокопарно именуют как «Проблему Идентичности» и продолжают высокопарно пиздеть о «кризисе индивидуальности», «сущности бытия», «экзистенции выше сущности», «экзистенциальных видах бытия» и т.д., и т.п. Женщина не только естественно приемлет свою идентичность и индивидуальность, но инстинктивно знает, что единственное зло — это причинение боли другим, а смысл жизни -это любовь.