Антология современной уральской прозы
Шрифт:
— Портвейну в городе уже неделю нет. Водки же твой хозяин не употребляет — верно?
Я сказал, что — да, не употребляет.
— Так в чём же дело?! — вскричал товарищ Тюричок.
На этот вопрос я ответил, что не знаю.
— Может быть, запасы делают?
— Может быть. Хотя маловероятно: баня-то не поёт!
— Баня не поёт, — полувопросительно, полуутвердительно закачал головой заведующий. — Так я и думал.
Лицо его исказилось страданием, и он, наклонившись ко мне, шёпотом задал вопрос:
— В вашей семье запойных или душевнобольных не наблюдалось?
Подумав, я ответил, что душевнобольных, кажется, не было, но дядя Федя, муж маминой сестры, а моей тётки Агнии, иногда сильно, как она выражалась,
Выслушав это, заведующий тяжко вздохнул и сказал:
— Нет, нам этого никак нельзя допустить. Надо принимать меры. На карте авторитет учреждения! — после чего ударил кулаком по столу.
Я спросил товарища Тюричка Акима Павловича, какие конкретно меры он собирается предпринимать, и сказал, что лично я со своей стороны могу внести в них свою лепту и уже набросал проект заметки в районную газету, где собираюсь описать происшедший со мной случай и поставить вопрос как о наведении порядка в местных водоёмах, так и об отдельных случаях нарушения трудового законодательства. Заведующий проникновенно посмотрел на меня, часто-часто заморгал, вытащил платок и вытер глаза. Слабым голосом произнёс:
— Иди...
Я подумал: сколь близки чувства, занимающие меня, сердцу каждого гражданина, не исключая даже ответственных товарищей! Тихо вышел, закрыл дверь, и уже в коридоре услыхал, как заведующий вызывает по телефону редакцию местной газеты.
Вот такие дела постигают меня на первых порах самостоятельной трудовой деятельности. Даже нет времени как следует отдаться любимому занятию — чтению писем классиков литературы. Читаю так, урывками. Питаюсь в основном дома. Старик вечером варит суп, но денег за это не берёт. Хочу купить ему какой-нибудь подарок, но какой — ещё не придумал, может быть, Вы посоветуете. Утром пью молоко и съедаю ломоть чёрного хлеба, а обедаю в здешней столовой, которая расположена напротив райсобеса. В ней на раздаче работает одна девушка, она мне кажется симпатичной. Светлая, немного кудрявая, особенно же на лице выделяются голубые глаза. Стан тонкий, походка лёгкая — в общем, производит впечатление девушки учтивой и самостоятельной. Сначала я не обращал на неё внимания, но однажды, а именно в прошлый вторник, когда мы пошли обедать, стоящая передо мной Олимпиада Васильевна сказала: «Валя, мне кажется, в котлетах недовложение». Валя тотчас позвала заведующую, и та доказала, что недовложения нет. Вот тогда я и обратил внимание на эту девушку. Хочу пригласить её на танцы, но пока не знаю, как это сделать. Посоветовался с Олимпиадой Васильевной, она очень заинтересовалась этим вопросом и обещала подумать. Я, со своей стороны, тоже усиленно думаю об этом и всё-таки не знаю, как завязать знакомство. Наверно, в один прекрасный день я подожду её после работы и скажу: «Не соблаговолите ли Вы, любезная Валентина, согласиться доставить мне удовольствие разговором с Вами?» Перед этим я, разумеется, скажу «здравствуйте». И мы пойдём вдвоём с нею по тихим улочкам этого затерянного в лесах городка, беседуя и улыбаясь друг другу. Только не знаю, Олег Платонович, поймёт ли она. Увы, это не секрет, что у некоторых людей моя манера разговора, образ мыслей и поведение вызывают недоумение и даже насмешки. Мамаше я о ней пока ничего не написал, потому что боюсь, что она будет ругаться.
Вечером занимаюсь по хозяйству: помогаю старику чинить забор, окучиваю картошку, чищу Андрея. Вообще отношения наши с Дементьичем самые прекрасные, видно, чем-то я ему приглянулся. Но за всем за тем не оставляю надежды в недалёком будущем встретиться с Вами в Вашей уютной квартире, и я сяду под висящею на стене рысьей шкурой в кресло, будем пить кофе; а может быть, я привезу в подарок от моего хозяина бутылочку особенно любимого им портвейна за номером семьдесят вторым и расскажу, как жил здесь — жизнью странной и упоительной.
Засим
искренне уважающий Вас
Тютиков Г.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Здравствуйте, дорогой и любезный, добрейший друг мой Олег Платонович!
Добрый день, а может быть, вечер. Шлю Вам душевный привет и пожелания. Получил новое Ваше письмо и присоединяюсь к мысли о том, что многообразные проявления жизни в любой её сущности не должны приводить человека в испуг и недоумение, а, наоборот, радовать ум, получающий пищу для дальнейших размышлений, а также сердце, исполняющееся высокими душевными устремлениями. Это так.
Я много раздумывал над случаем, который Вы описали в своем письме. Помните — о том, как во время Вашей службы техником-топографом в полевой экспедиции, случай произошёл в одной из деревень, где была стоянка. Там мужик, пишете Вы, дружил с медведем несколько лет. Медведь к нему приходил из леса — обопрётся на забор, смотрит, ждёт, когда мужик с ним заговорит. А тот выходил к нему, садился на скамейку и разговаривал о своей жизни. И такая была дружба, что они под конец друг без друга совсем не могли. Но потом медведь не выдержал и задрал у мужика тёлку. Задрал, сел возле неё и стал печально ждать. Мужик вышел к нему, покачал головой, потом вынес ружье и убил его.
Из этого Вы делаете вывод, что взаимоотношения и обоюдные чувства человека и дикой природы возможны до определённого лишь момента. Может быть, Вы и правы, однако грустно, если это так...
Что касается меня, то я настолько закалился в нынешней моей обстановке, что уже как должное воспринимаю любой факт окружающей действительности, каким удивительным он ни казался бы.
К вопросу о Хухре. Мне удалось кое-что разузнать у деда. Поет эта жаба три дня в году, но прошли эти три дня или только ещё должны настать — я не знаю, он мне не говорит. И, тем не менее, я всё равно её услышу — я упрямый, Вы знаете.
Да, вот ещё: в своем письме Вы, ссылаясь на научные данные, опровергаете факт существования в наших краях жаб-повитух, так как зоной их обитания считается Западная Европа. Я, к сожалению, не очень силён в географии и биологии и не знаю, что ответить на Ваше недоумение; желание же моё, подстрекаемое теперь ещё и любопытством и страстью к истине, возросло. Может быть, это никакая и не повитуха, и тогда наука восторжествует наконец в этих местах, к нашему обоюдному удовольствию.
На днях получил получку и закупил в книжном магазине несколько томов писем классиков, которые и перечитываю вечерами с неизъяснимым удовлетворением. А ещё приобрёл подарок Егору Дементьичу — комнатную антенну для телевизора. Телевизора, правда, ещё нет, но я думаю убедить старика в необходимости этой покупки, потому что она расширяет кругозор. Когда я преподнёс ему подарок и высказал своё пожелание, он долго молчал и думал, затем произнёс: «Это верно!» — после чего натянул между рогами антенны бечёвку, нанизал на неё рыбу и отнёс сушиться на чердак. Ну что же, полезная вещь не должна оставаться без дела. Это было ещё до того, как мы с ним совершили путешествие в лес по одному интересующему нас вопросу. А случилось всё это дело вот как.
Вы помните, я писал про девушку, которая работает в столовой, её зовут Валя? Представьте же себе, что Ваш покорный слуга сделал попытку познакомиться с нею. Райсобес ведь находится напротив столовой, об этом тоже было писано, и из окон нашего с Олимпиадой Васильевной кабинета отлично виден весь пребывающий там народ. Так вот, на днях я под конец рабочего дня выглядел момент, когда посетителей в столовой почти не было, и, собравшись с духом, отправился туда. Подойдя к раздаче, я со всей серьёзностью сказал Вале следующее: