Антон Антохин – друг Хеопса
Шрифт:
– Сколько у тебя осталось денег из двадцати тысяч, которые тебе дал Сергей Иванович? – спросила Нина, задавая быстрый темп ходьбы всей семье. Да, супруг ей сообщил именно о такой сумме, и если бы она получила бухгалтерское образование, как хотела ее мать, а не стала дипломированной проводнице поездов дальнего следования, то легко бы посчитала, что только за вчерашний день было потрачено уже намного больше двадцати тысяч. Кроме этого, Антон купил в кредит себе новый смартфон с камерой и мощным аккумулятором, чтобы привезти хорошие фотографии из отпуска.
– Пять, но еще есть аванс, если что! –
Семья почти перешла на бег. Став в самый конец длинной очереди, Антон расстегнул саквояж и достал пластиковую бутылку с неизвестным содержимым ярко красного цвета. Нина возмущенно наблюдала за ним.
– Что? Я летать боюсь, нужно принять успокоительного! – сказал он, глядя на супругу и опрокинул бутылку вверх дном в направлении рта.
– Откуда ты знаешь, не летал ведь никогда?
– Я чувствую, хочешь?.. – спросил он у Нины, протянув ей бутылку. Нина вообще никогда не пила спиртного, но страх перед полетом одолевал ее, хоть и признаться в этом она не могла из гордости. Она взяла бутылку из рук Антона и поднесла к носу.
– Это ж спирт! – поморщившись отметила Нина и с претензией посмотрела на мужа. Антон пожал плечами и поднял брови.
– Спирт!
– А чего красный и что там плавает?
– Чернила из Сашкиного фломастера!
– Ты идиот! – однозначно сказала Нина и сделала затяжной глоток из бутылки.
– Вот держи! – Антон протянул супруге мятную сосательную конфету.
– Я читала, – прерываясь от жжения во рту начала говорить Нина, – что напитки и жидкости с собой в самолет брать нельзя.
– Так мы в сумку спрячем! – блеснул изобретательностью Антон.
– Подай идею контрабандистам, а то они бедные мучаются и наркотики в руках перевозят! – сказала саркастично Нина, после чего полицейский, проходящий мимо них, остановился.
– Ой, извините, я просто мужу объясняю, что в самолет нельзя воду проносить.
– Да, нельзя! – ответил грозно полицейский, показывая выражением лица собственную важность. – Все что будет найдено, отправится в мусорное ведро!
После этого страж порядка еще раз пристально посмотрел на сумку и чемодан и пошел дальше.
– Вот видишь, там рентгеном просвечивают все вещи!
– Ну в желудке-то не просветят, – снова блеснул изобретательностью Антон и сделал глоток из бутылки.
– Ты смотри, а то в самолет еще не пустят, пол-литра все-таки!
Когда подошла их очередь регистрации, Антон уже справился с половиной содержимого бутылки и страх полета полностью исчез. Вместе с ним пропала врожденная интеллигентность и он принялся делать замечания и давать советы всем окружающим его людям, включая работников аэропорта. Только благодаря Нине, извиняющейся перед всеми за своего мужа, он остался целым и невредимым. Когда семья добралась до стойки таможенного досмотра, чрезмерная участливость в делах окружающих Антона сменилась полной апатией, он молчал и делал ровно то, что скажет ему Нина.
– Что это за порошок? – спросил таможенник, осматривая большую спортивную сумку, взятую Ниной с собой в качестве ручной клади.
– Манная крупа! – ответила возмущенно Нина, будучи уверенной в том, что русский человек
Таможенник позвал старшего и что-то сказал ему на ухо.
– Прошу пройти за мной! – сказал старший и отвел всю семьи Антохиных в сторону. Сумку он поставил на стол, затем подошел еще один мужчина, который стал бесцеремонно нарушать идеальный порядок в сумке. Старший держал в руке их паспорта и открыв верхний спросил:
– Куда путь держим?
– На отдых в Египет, муж путевку выиграл! – виновато сказала Нина.
– Выиграл? – удивленно переспросил старший. – Я думал, что такое только в кино бывает.
– Нет, он у меня учитель истории, а конкурс был по древнему Египту. Он ответил на все вопросы и победил в розыгрыше, – отчиталась Нина, гордо глядя на «утомленное» лицо своего мужа.
– Ну что там? – спросил старший у сотрудника, проверяющего сумку.
– Да вроде ничего такого!
Старший отдал паспорта Нине.
– В таком случае, поздравляю вас, хорошего отдыха, только мужу больше пить не давайте, а то праздник в траур превратится!
– Спасибо большое! Он у меня вообще не пьет, а тут, на радостях… извините! – быстро и виновато протараторила Нина и задним ходом начала удаляться от старшего сотрудника, одергивая за край футболки Антона, порывающегося что-то сказать на прощание доблестным таможенникам.
Проговаривая, почти про себя, какие-то проклятия роду Антохиных, Нина затолкала своего мужа в зал ожидания и усадила в кресло. Подперев засыпающего Антона с двух сторон сумкой и саквояжем, она села напротив и глубоко вздохнула.
– Мам, а можно мы с Сашей пойдем в Дюти Фри? – спросил Миша.
Не желая спорить и вообще с кем-то говорить, она кивнула головой и дала им на двоих пятьсот рублей. Сил терпеть все происходящее давало желание первый раз побывать за границей на море. Она хотела своими глазами увидеть все то, о чем ей рассказывали подруги, побывавшие в Египте.
– Вставай, пьянь! – приказала своему мужу Нина, пытаясь растолкать его бесчувственное тело. Как только она заметила первые шевеления, сразу взяла его под мышку и вместе со старшим сыном повела к стойке возле выхода к самолету.
– Простите, я не могу его в таком состоянии пустить в самолет! – вежливо сказала девочка у стойки и попросила их отойти в сторону.
– Слышишь, ты, скотина бесполезная! Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, я сама тебя прямо отсюда к фараонам отправлю в деревянном саркофаге!
Антон, почувствовав угрозу в голосе Нины, встряхнул головой и освободившись из ее рук, решительно промямлил:
– Так, я понял, сейчас, минутку, где здесь туалет?
Увидев надпись «WC» прямо напротив стойки, он, качаясь, пошел в ее сторону. Нина нервничала, она еще никогда не была так близко к своей мечте, как сейчас, но все могло сорваться из-за того, на кого она променяла сразу после института сына заместителя начальника челябинской железной дороги. Она пожалела о своем выборе сразу после рождения старшего сына, когда Антон даже не пришел забирать ее в роддом по причине недельного запоя. Как простая русская женщина, она не хотела оставлять детей без отца, но с каждым годом убеждалась, что лучше уж без отца, чем с таким, как Антон.