Антоний и Клеопатра
Шрифт:
В чем Антоний не мог себе признаться даже в самые мрачные моменты, так это в том, что до сих пор Октавиан демонстрировал, насколько проницательным был Цезарь в своем выборе. Больной, несовершеннолетний, слишком миловидный, настоящий маменькин сынок, Октавиан смог удержаться на плаву в водах, которые должны были накрыть его с головой. Наверное, отчасти потому, что его звали так же, как Цезаря, и он эксплуатировал это имя в полную меру, а отчасти благодаря слепой преданности молодых людей, таких как Марк Випсаний Агриппа. Однако нельзя отрицать и того, что своими успехами Октавиан был главным образом обязан самому себе. Антоний, бывало, шутил со своими
5
Антоний прибыл в Афины в мае. В это время губернатор Цензорин был очень занят на дальнем севере Македонии, отбивая нападки варваров, поэтому не смог встретить начальника. Антоний был не в настроении. Его друг Барбатий оказался не другом. Как только Барбатий услышал, что Антоний развлекается в Египте, он оставил свой пост с легионами в Эфесе и ушел в Италию. А там, как узнал сейчас Антоний, продолжает мутить воду, которую Антоний не удосужился очистить. То, что Барбатий сказал Поллиону и Вентидию, заставило одного отступить в болота реки Пад, а другого — торчать бесполезно вдали от Октавиана, Агриппы и Сальвидиена.
Источником большинства этих неприятнейших новостей из Италии был Луций Мунаций Планк, занимавший апартаменты старшего легата в афинской резиденции.
— Все предприятие Луция Антония было катастрофой, — сказал Планк, тщательно подбирая слова. Он должен был дать полный отчет, не выставив себя при этом в плохом свете, ибо в настоящий момент не видел возможности перейти на сторону Октавиана. — В канун Нового года жители Перузии попытались прорвать осаду Агриппы, но безуспешно. Ни Поллион, ни Вентидий не выступили против армий Октавиана, хотя у того было значительно меньше войска. Поллион все твердил, что, э-э, не уверен, чего именно ты ждешь от него, а Вентидий не признавал ничьих приказов, кроме Поллиона. После того как Барбатий растрезвонил всем о твоем, э-э, дебоширстве — это его выражение! — Поллион пришел в такое негодование, что отказался вызволять твоего брата из Перузии. И город пал в самом начале нового года.
— А где был ты со своими легионами, Планк? — спросил Антоний с опасным блеском в глазах.
— Ближе к Перузии, чем Поллион и Вентидий! Я пошел в Сполетий, чтобы образовать южную часть клещей, но напрасно. — Он вздохнул, пожал плечами. — К тому же у меня в лагере сидела Фульвия, и с ней было очень трудно.
Да, он любил ее, но свою шкуру он любил больше. Фульвию Антоний не стал бы казнить за предательство, в конце-то концов.
— Агриппа имел наглость украсть у меня два лучших легиона, поверишь ли? Я послал их помочь Клавдию Нерону в Кампанию, но появился Агриппа и предложил людям лучшие условия. Да, Агриппа победил Нерона моими двумя легионами! Нерон вынужден был бежать на Сицилию, к Сексту Помпею. Очевидно, кое-кто в Риме поговаривал о том, чтобы убить жен и детей, потому что жена Нерона, Ливия Друзилла, взяла маленького сына и присоединилась к Нерону.
Тут Планк нахмурился, не зная, продолжать ли.
— Говори, Планк, говори!
— Э-э, твоя почтенная матушка, Юлия, убежала с Ливией Друзиллой к Сексту Помпею.
— Как будто я перестал думать о ней! А это не так, потому что я стараюсь не забывать о ней. О, в каком замечательном мире мы живем! — воскликнул Антоний, сжав кулаки. — Жены и матери живут в военных лагерях, они ведут себя так, словно знают, на чьей стороне будет победа. Тьфу!
Он с трудом взял себя в руки, успокоился.
—
Наконец-то он мог сообщить хорошую новость!
— Нет-нет, мой дорогой Марк! Вовсе нет! Когда Перузия открыла свои ворота, какой-то местный богач решил, что его погребальный костер должен быть огромным и величественным, и сжег город дотла. Это худшая катастрофа, чем осада. Октавиан казнил двадцать известных в городе граждан, но не тронул войска Луция. Они вошли в легионы Агриппы. Луций попросил прощения и был прощен. Октавиан назначил его губернатором Дальней Испании, и он сразу уехал туда. Я думаю, он был счастлив.
— А это диктаторское назначение было одобрено сенатом и народом Рима? — спросил Антоний, возмущаясь нарушением закона, но и чувствуя облегчение.
Проклятый Луций! Вечно пытается превзойти своего большого брата Марка, и никогда это ему не удается.
— Было, — ответил Планк. — Хотя некоторые возражали!
— Привилегированное отношение к лысому демагогу, любителю выступать на Форуме?
— Э-э, ну да, такая фраза прозвучала. Я могу назвать тебе имена. Однако Луций был консулом в прошлом году, а твой дядя Гибрида цензор в настоящее время, поэтому большинство людей сочли, что Луций заслужил прощение и назначение. Он должен будет немного повоевать с лузитанами и отметить триумф, когда вернется домой.
Антоний хрюкнул.
— Тогда он выкрутился удачнее, чем заслуживает. Полное идиотство от начала до конца! Но я готов держать пари, что Луций лишь выполнял приказы. Это была война Фульвии. Кстати, где она?
Планк широко открыл карие глаза.
— Да здесь, в Афинах! Мы с ней убежали вместе. Сначала мы не думали, что Брундизий отпустит нас — этот город целиком на стороне Октавиана, — но, вероятно, Октавиан предупредил, чтобы нам разрешили покинуть Италию, если мы не возьмем с собой войска.
— Итак, мы установили, что Фульвия в Афинах. Но где именно в Афинах?
— Аттик позволил ей остановиться в его доме.
— Какое великодушие! Наш Аттик всегда стремится угодить и нашим, и вашим. Но почему он думает, что я буду рад видеть Фульвию?
Планк онемел, не зная, какой ответ хочет услышать Антоний.
— Что еще случилось?
— Разве этого не довольно?
— Нет, если только твой отчет полный.
— Ну, Октавиан не получил денег от Перузии для финансирования своих действий, но каким-то образом ему удается платить своим легионам достаточно, чтобы удерживать их на его стороне.
— Военная казна Цезаря должна быстро истощиться.
— Ты вправду считаешь, что это он взял ее?
— Конечно он! А что делает Секст Помпей?
— Блокирует морские пути и забирает все зерно из Африки. Его адмирал Менодор захватил Сардинию и выгнал Лурия, а это значит, что у Октавиана не осталось другого источника зерна, кроме того, что он может купить у Секста по огромным ценам, до двадцати пяти — тридцати сестерциев за модий. — Планк даже застонал от зависти. — Вот где все деньги — в кофрах Секста Помпея! Как он поступит с ними? Захватит Рим и Италию? Мечты! Легионы любят большие премии, но они не будут сражаться за человека, который доводит до голодной смерти их стариков. Наверное, поэтому, — продолжал Планк задумчиво, — он вынужден вербовать рабов и делать адмиралов из вольноотпущенников. Однажды тебе все же придется отобрать у него деньги, Антоний. Если ты этого не сделаешь, это сделает Октавиан, а тебе деньги нужнее.