Антония Де Вельвиче. Читающая
Шрифт:
Антония не могла сказать, сколько времени провела в одной комнате с подозреваемым. Медленно переставляя ноги, чтобы не так сильно было видно, что ее шатает, она вернулась в департамент. Гус, увидев ее, ойкнул, и выскочил за дверь. Остальные коллеги молчали, но Антония знала, в каком направлении текут их мысли. Взбудораженный после допроса дар чутко отслеживал настроения и намерения окружающих, а еще давил на них, хотя Антония и старалась сдерживаться.
— Ну? — не тратя время на пустые разговоры,
— Мы не того поймали, — сообщила Антония, не рискуя садиться. Слабость была такая, что потом ее с тем креслом и уносить пришлось бы.
— Как это? — подскочил Вик. — Он же убийца, и занимался подпольной торговлей.
Антония поморщилась и потерла виски.
— Да, он наговорил признаний на два пожизненных в каменоломнях и казнь третьей степени. Но это ложный след. Он не Чучело. Обвиняемый врет, что с ним никогда не сталкивался, вероятно, боится этого человека больше, чем всех своих внутренних демонов, вместе взятых. Больше мы ничего от него не добьемся. И главный преступник еще на свободе.
— Вот же… — неприлично выругался блондин, но никто из присутствующих даже не поморщился.
— Есть что-нибудь, что нам нужно знать прямо сейчас, до официального протокола? — сухо поинтересовался Ирвин.
— Да. Подозреваемый был нанимателем убийц, которые едва меня не устранили. Некто его знакомый, судя по всему, наш Чучело, просветил подозреваемого о специфике Читающих. Когда он узнал, что я буду его опрашивать как свидетеля, то испугался, что я увижу все его темные дела. На каменоломни или на плаху ему не хотелось, и он оценил свою спокойную жизнь в сумму, которую потратил на убийц.
Теперь уже Ирвин выругался, Лендер покачал головой.
— Раз он знает Чучело, может, надавить посильнее, и он расскажет, кто это? — Вик побарабанил пальцами по столу.
— Он никому уже ничего не расскажет, Вик, — устало покачнулась Антония. Босс тут же взял ее за локоть, но Антония покачала головой и мягко высвободила руку. И так слишком много душ вокруг, а телесный контакт провоцирует перевозбужденный дар сканировать тех, кто рядом.
— Не понял. Он что?.. — не договорил блондин, ошарашенно глядя на Читающую.
— Жив. Но до конца жизни будет пускать слюни и невнятно бормотать, если, конечно, лекарь его не вытянет. В любом случае, приговор никто не отменял, так что мучиться ему недолго осталось.
На Антонию смотрели с ужасом, и только шеф излучал сочувствие.
— Тони, можешь быть на сегодня свободна, завтра жду после обеда, как только сможешь приехать. Сама понимаешь, раньше передадим это дело в отдел суда и исполнения приговоров, раньше сможешь вздохнуть свободно. Сама домой доедешь? — окинув внимательным взглядом девушку, поинтересовался Ирвин.
— Спасибо, босс, за мной заедут. Разрешите воспользоваться телефоном?
Ирвин кивнул и сам проводил Антонию к себе в кабинет, к телефону.
— Дом
— Забери меня отсюда, — уставший, какой-то безжизненный голос хозяйки раздался в трубке, и связь отключилась.
— Леди? Леди, — бесполезно, только гудки в ответ.
Ну и откуда Олафу нужно ее забрать? И на чем? Машину-то она утром забрала. Подумав, Олаф набрал диспетчерскую.
— Алло, будьте добры, подскажите, с какого номера мне только что звонили?
— Мы не предоставляем…
— Девушка, это был ОЧЕНЬ важный звонок. Это буквально вопрос жизни и смерти. Я же спрашиваю не про посторонний номер, а прошу информацию про мой собственный, тот, с которого я звоню. Так что?
— Звонили из департамента следствия, — после паузы недовольно буркнула диспетчер. — Соединить?
Но ответом ей стали гудки.
Не мешкая, Олаф накинул куртку и вышел во двор. Можно, конечно, пешком и ждать попутку, но кто знает, когда повезет. Или поехать на хозяйственном авто, оставить его в городе, а завтра уже своим ходом вернуться и забрать, или даже с хозяйкой с утра доехать. Да, так будет лучше всего.
Крикнув садовнику, что уехал в город, Олаф вырулил из сарая и направился по дороге на север, в сторону шпилей городской ратуши. Старик запер за ним ворота и крикнул в спину пожелание мягкой дороги.
Подходить к зданию администрации не хотелось. Внутри что-то протестовало, перед глазами вставали картины суда. Олаф поморщился и потер запястья, словно бы их снова связывали кандалы.
Хозяйка сидела на верхних ступенях, прислонившись к колонне, вся какая-то бледная и осунувшаяся. Олаф подошел ближе, уже не думая про назначение этого места.
— Леди, — тихонько окликнул, когда протянутую руку проигнорировали, или, что более вероятно, просто не заметили.
— А, Олаф, — вздохнула Антония и, тяжело облокотившись на предложенную руку, поднялась. Хватка у нее была крепкая, почти мужская, что Олафа порадовало. Значит, не все так плохо.
— Вас отвезти домой или куда-то в городе?
— Домой, Олаф, только домой. Машина за углом, подгонишь? — в руку мужчине легла связка ключей.
Через десять минут авто, мягко покачиваясь на ухабах, выкатило на дорогу к поместью.
— Все хорошо, леди? — рискнул поинтересоваться у хозяйки Олаф. Девушка сидела на пассажирском сиденье, отвернувшись к дверям, и молчала.
— Я сделала ужасную вещь, Олаф, — безжизненно отозвалась она.
— Какую? — тут же спросил мужчина, выкручивая руль, чтобы вписаться в очередной поворот.
— Сегодня я допрашивала человека. Все думали, что он Чучело.
— Тот самый? — с интересом отозвался Олаф.
— Да. Вернее, я так считала, и допрашивала его по всей программе, очень жестко. А оказалось, что это не он. Да, уголовник до мозга костей, да, натворил на два пожизненных и казнь, но он не Чучело.