Антропогенез. Звезды созданы не нами

Бурый Виктор Анатольевич

Там на кладбище вся группа во главе с Отцом целую неделю организовывала горячую встречу для мутантов, целью которой было выманить и заставить играть по своим правилам. Все начиналось с подрыва мин МОН-50 и фугасов по периметру кладбища и повторному подрыву через несколько минут. Дальше детонировали бензовозы и емкости, создавая очаги пожара и определяя безопасный коридор для мутантов. Закрывали ловушку ОЗМ-72 и заградительный огонь автоматического гранатомета, снятого с боевой техники. Таким образом, твари попали между «молотом и наковальней», с одной стороны – огонь стрелкового оружия, с другой – взрывы мин, усиленные множественными пожарами.

Шрам встал и, размяв ноги, прислушался к скрежету в лифтовой шахте, где-то там возвращалась Сестра. Лифтовая шахта представляла собой бетонный каркас размером два с половиной метра на два, где еще висел заклинивший лифт с металлическими

направляющими и тросами. Скрежет по бетонным стенам острых конечностей заставил Сергея передернуть плечами. Через десять минут Сестра, вымотанная, заползла на этаж и свернулась калачиком в углу лифтового холла.

Сергей недоуменно смотрел на крепкую молодую девушку в посечённой осколками броне и множественными ранениями, корчившуюся на полу. Сестра подняла конечности и грациозно, словно кошка, выгнулась, приглушённо застрекотала жвалами:

– Ты так и будешь стоять и пялиться? Не моими же клешнями ей помогать!

Шрам, отошедший от ступора, бросился снимать с девушки бронежилет, осматривая параллельно ранения, снял с себя автодок и, нацепив ей на запястье, услышал звук инжектора. Девушка застонала, и Сергей полез осматривать ранения на животе. Как вдруг неожиданно ему прилетело в челюсть, и он выгнулся от острой боли, девушка даже в таком состоянии обладала молниеносной реакцией. Он быстро сориентировался и произнес:

– Мы друзья, мы поможем, все хорошо, – сказал он, потирая ушибленную челюсть. Девушка вырубилась, и Шрам принялся накладывать повязки.

Сестра быстро подползла к Шраму и, словно обнюхивая, произнесла:

– Я вижу, что у тебя начало химических реакций, а она красивая и фигурка, что надо.

– Не знаю, выживет ли, – с удивлением сказал Сергей, обращая внимания на подробности строения фигуры девушки азиатской внешности.

– Раз еще не умерла, значит будет жить, дай ей мутаген, он ей поможет. Я полчаса посплю. – Сестра уползла в угол потолка, зацепилась там и повисла на конечностях, свернувшись клубком.

Шрам взял сумку с трофеями, выбрал шарик и помог девушке проглотить, потом стал обрабатывать мелкие раны. Достал медицинский степлер и стал накладывать скобки. Возился он больше получаса, вдалеке продолжали слышаться взрывы, Сестра уже присматривалась к шахте лифта и, прихватив заранее приготовленную канистру с химикатом, бросила:

– Следы от крови надо убрать, а то нас могут найти. Пульс у нее ровный, она спит. Так что, Сергей, никто не отменял план. Иди на точку, наблюдай, дашь знак, когда поток тварей иссякнет.

Сергей прикрыл спящую девушку с фиолетовыми волосами спальником, в котором ему не спалось последние дни, и ушел на край здания, где была подготовлена лежка. Он аккуратно подполз к краю, убрав кусок витража, заранее вырезанного и, взяв бинокль, стал рассматривать поток тварей, заполонивших улицы. Твари доедали остатки своих сородичей, часть из них прочесывала окрестности, но основной поток ринулся в погоню. Все было по плану, где-то вдалеке раздался взрыв. Огромный огненный шар поднялся на месте заправки, и языки пламени поглотили поток мутантов в радиусе 50 метров, здания, и без того пострадавшие, теперь были объяты пламенем. Приманка сработала, твари получили новые установки, и разъяренный кукловод заставил бросить поиски и поедание сородичей, чтобы вся масса тварей догнала ускользающих охотников. На другой улице произошел еще один взрыв, заправка расцвела красным огнем пламени, и толпа взревела оглушающим рыком. Твари, получившие ментальный приказ, сметали себе подобных, а двое стрелков в черном продолжали имитировать паническое бегство.

Взгляд Сергея метался, выискивая все новые и новые потоки тварей, вливавшиеся в коридор центральной улицы. Обилие новых видов существ пугало своим разнообразием. Уже сейчас было понятно, что они ошиблись, и живых тварей куда больше, чем ожидалось. Отвлекшись от созерцания видоизменившегося человечества, Сергей заметил небольшую уцелевшую квартиру напротив башни. Глядя в распахнутое окно, он увидел холодильник. Холодильник, весь в магнитах, напомнил ему, что когда-то все было по-другому. Давным-давно его ждала жена и дочка, уютная домашняя обстановка, горячий ужин, ночные разговоры с женой, проблемы воспитания и образования единственного чада. Сергей с трудом отбросил дорогие сердцу воспоминания, вытащил аккуратно из подсумка батончик и стал его жевать, тем самым заедая боль вопросов, что гложили его отцовское сердце. Да, он на самом деле часто думал о дочке, эти воспоминания давали силы двигаться дальше. «Он сделает то, что от него хотят, и вернётся к семье, он должен выжить!»

Возле головы Шрама пахнуло дыханием смерти, его обдало смрадом, он сглотнул остатки батончика

и аккуратно посмотрел над собой. Сестра тихо вернулась и где-то над ним зависла. У них была вроде своя игра, каждый раз, когда он не успевал среагировать или уйти в маневр уклонения, Сестра, издеваясь, хлестала его нечеловеческой конечностью по открытой части, оставляя небольшие царапины. Если Сергей пугался, она тихо скрежетала, издавая звук наподобие звука шредера, проглатывающего стопку бумаг. Так, по мнению Сергея, она выражала свои эмоции, показывая, кто главный, ну и развлекалась доступным образом. Но, если он замечал ее раньше и уворачивался от удара, то он ей чистил жвала зубной пастой, вызывая у нее смущение. Понимая, что в этом существе остается все меньше человеческого, он старался хоть так задержать изменения. Ритуал был нужен обоим, Сестра самостоятельно почистить жвала не могла, а Шрам создавал не только связь между ними, но и со своим прошлым, это напоминало ему привычный ритуал с дочкой. Пару раз спящему Сергею подкладывали головы видоизмененных существ, и этот ужас и крик заставлял смеяться не только Сестру, но и всю семью. Шрам понимал, что где-то там за хитиновой броней есть маленькая девочка, которая жаждет родительского внимания и тепла, а эти полумутанты теряют человечность очень быстро, и грань шутки становится очень размытой.

Переломным моментом в их отношениях стал случай, когда он из пушистых игрушек собрал пугало, вывалившееся на Сестру в самый неподходящий момент и испугавшее ее. Вовремя вмешался Отец, и провел разъяснительную беседу, которая звучала так: «Мне кажется, намного лучше будет всем обсудить с ребенком причину обоюдного недовольства, объяснить, чем плохи ее поступки и почему не стоит так делать в будущем. Игнорировать ее и не разговаривать с ней – не очень хорошо. Во-первых, она может и не понять, из-за чего ты, Шрам, на нее обиделся. Во-вторых, она так и привыкнет «замалчивать» проблемы, а в дальнейшем это ничего хорошего не принесет». Шрам хотел что-то сказать на эту тираду, что это его обязанность воспитывать данное существо, но Отец прервал его, всем видом показав, что нет тут места пустым разговорам. Тогда Шрам собрался с мыслями и решил пойти по известному ему методу воспитания и, оставшись наедине с Сестрой, сказал ей, «что не всех можно поставить в угол». Он вспомнил из детства, когда его брат стоял в углу, а он нет. Он просто выходил и начинал заниматься какими-то другими делами, а когда его ловили за этим занятием, он по-взрослому отвечал, что все осознал и больше так делать не будет. Сестра понимающе кивнула после таких откровений. А вот свою дочь Сергей никогда в угол не ставил, зато, если ребенок сильно шалил, он отводил дочку в другую комнату, садился с ней рядом и подробно разбирал, что именно ему казалось неправильным в ее поведении, потом предлагал посидеть и подумать, в чем причина и как избежать ошибок. Хотя Сестра была явно старше его дочки, и по ощущениям ей было чуть больше одиннадцати лет, разговор принес свои плоды, издевки прекратились, она стала тянуться к Сергею, все чаще они стали вместе ходить на разведку. Взаимоотношения укрепились окончательно, когда, убегая от зараженных в одном узком переулке, Сестра запуталась в кустарнике, который рос из трещин здания. Странный сине-зеленый кустарник, похожий на шипастую колючую проволоку, шевелился и извивался словно живой. Толстые ветки полукольцами выползли из трещин и сильно ухватились за Сестру, приподнимая ее и разбрасывая в стороны тысячи длинных побегов. Шрам не растерялся и бросил гранату в скопление длинных побегов в огромной трещине, из которой они росли, драгоценные секунды были выиграны. Сестра освободилась.

Шрам перекатился, уходя от удара по голове, встав с пола, полез в сумку и достал зубную пасту и одёжную щетку, намазав, требовательно сказал:

– Давай зубки почистим, я дочке тоже перед сном и утром чистил зубки.

Сестра спрыгнула с потолка, тихо и практически бесшумно склонилась перед Шрамом, выставила щупальца, окружавшие зубастую пасть, и закрыла глаза. Шрам стал тихонечко напевать детскую песенку и чистить жвала. Сергей начал представлять, как бы это выглядело со стороны, как вдруг кто-то заговорил на японском, переходя на крик:

– Тикусемо! Синдзимаэ!

Это была та самая раненая девушка с детским лицом, но полная решимости, которая требовала что-то на своем:

– Рэйдзи!

Сестра приготовилась к прыжку и, как только Шрам понял ситуацию, преградил ей путь и, обращаясь к девушке, сказал:

– Мы тебя спасли, тут безопасно, опусти оружие! – и он сделал шаг вперед с открытыми ладонями.

– Ватаси ва аната тасуке о хитсуоси шитай! – грозно смотря, говорила девушка, в конце добавив. – Ахо!

Сестра аккуратно сделала шаг в сторону и сказала: