Антропология и сто других историй
Шрифт:
– Нет, правда, – тихо, словно сама себе, сказала она. – Лучше тебе этого не знать.
Эксперименты Аврелии с гомеопатической контрацепцией провалились, и она забеременела. Мы с вссторгом ожидали появления малыша. Аврелии особенно не терпелось увидеть будущего члена нашей семьи, поэтому она решила пообщаться с ним при помощи спиритического сеанса. Я всегда с недоверием относился к подобным вещам и отказался в этом участвовать. Однако к тому времени, как сеанс подошел к концу, я все равно умирал от любопытства.
– Ребенок
– Да, сообщил, – ответила она, – он сказал, что будет мальчиком.
– Это замечательно. А еще что-нибудь ты узнала?
– Да! – Она просто светилась от счастья и поглаживала себя по животу. – Он сказал: «Мамочка, я люблю тебя».
Черепашку посадили в тюрьму, и я пошел проведать ее. Я спросил, что она натворила. Она сказала, что ее арестовали за секс на улице.
– Забавно, Черепашка, – проговорил я, – но я не помню, чтобы у нас было что-то подобное!
– Да ты и не можешь помнить… Я была с другим.
Я потерял дар речи, у нее был виноватый вид.
– Ты меня прощаешь? – спросила она. Тюремная одежда смотрелась на ней чудесно, а на прекрасном личике в форме сердечка застыло жалобное выражение.
– Конечно, я тебя прощаю, – сказал я. Мои губы потянулись к ней, и тут я ударился о стеклянную перегородку и сломал нос. Она разразилась хохотом.
В городе, где я живу, расположен университет, поэтому девять месяцев в году здесь полным-полно хорошеньких японских девушек. Мне нравится наблюдать, как они прогуливаются. У них маленькие улыбчивые личики и блестящие черные волосы – они выглядят такими славными девчонками. Среди них у меня есть одна любимица, и каждый раз, когда я встречаю эту девушку, я непременно подхожу к ней и прошу дать мне небольшой урок японского или интересуюсь, знает ли она какое-нибудь приятное местечко, где вкусно готовят суси. Таким образом я научился считать по-японски до двадцати трех и несколько раз получил ответ, что ближайший японский ресторан с хорошей кухней находится отсюда довольно далеко.
Моя девушка начала брать с меня деньги за секс. Она сказала, что ей надо подумать о своем будущем, и вообще: ее подруги это делают, так почему бы и ей не попробовать? Я особо не возражал, потому что за стандартный набор услуг она брала очень даже по-божески, хоть и требовала доплаты, если я желал чего-то сверх положенного. Как-то раз она проверяла на свет купюры, которые я ей дал, и тут я спросил, может быть, она еще с кем-нибудь занималась этим за деньги? Она пришла в ярость:
– За кого ты меня принимаешь?
– За девушку со смеющимися глазами и чудесными длинными волосами, – ответил я.
Т
Моя девушка дождалась, пока я починю ее трактор, и только потом сообщила мне, что у нас нет будущего. Новость сразила меня словно удар под дых. Я умолял ее:
– Давай все обсудим!
Но она ответила, что решение уже принято и мои уговоры никак не могут на него повлиять.
– Вспомни, как хорошо нам было вместе!
Не думаю, что она услышала меня. Вела себе свой трактор как ни в чем не бывало, а в ее золотых волосах играло заходящее солнце.
Я сказал Сапфире, что всегда хотел выращивать тыквы. Моя заветная мечта – вырастить такую большую тыкву, чтобы можно было вычистить ее и залезть внутрь. И тогда, если она окажется водонепроницаемой, я смогу забраться туда, поплыть вниз по реке в день карнавала, сидеть в тыкве и махать ребятишкам на берегу. Моя девушка на секунду перестала красить свои длинные ногти и сказала, что если вырастет тыква размером с собаку, это будет большая удача, не говоря уже о тыкве в человеческий рост. И даже если получится, все равно в этом не будет никакого смысла. Я решил, что Сапфира права. Я больше не хочу выращивать тыквы.
У
Моя девушка бросила меня. Выяснилось, что все то время, пока мы были вместе, она спала со многими другими мужчинами. И я решил оповестить о ее доступности весь мир. Высчитав точное количество километров от ее дома до более чем двух тысяч населенных пунктов по всей стране, я принялся мастерить дорожные указатели. «Безотказная Метте: 263 км» – гласила надпись на самом первом из них. Я установил этот указатель на дороге возле Ульфборга. Когда же их число достигло девятисот сорока, я осознал, что не становлюсь ни капельки счастливей от этого занятия, что придаю указателям форму сердечек и что она нужна мне больше всех на свете.
Табиту признали гениальной, и она решила, что я больше не в состоянии удовлетворять ее интеллектуальные запросы. Несколько недель она занималась поисками и, наконец, привела домой другого. Для умного этот парень был слишком хорош собой, но говорил он так длинно и сложно, что я едва смог понять его слова. Он заявил, что во мне здесь больше не нуждаются. То, как страстно Табита его целовала, отчасти подтверждало это высказывание. Она меня бросила. Несколько месяцев я жил надеждой на то, что он окажется плохим любовником. Но вчера Табита послала мне факс, в котором сообщила, насколько он превосходит меня в искусстве поглаживания, пощипывания и покусывания.
Ф
Я безнадежно влюблен в одну удивительно никакую девушку. За всю свою жизнь она не сказала и не сделала ничего интересного. Уже давно я задаюсь вопросом, чем она так сильно меня привлекает, но не могу найти ответ. У нее скучные волосы, скучное лицо, и даже тело у нее скучное. Каждый день, возвращаясь с работы, я вижу, как она неподвижно лежит на диване в окружении пустых стаканчиков от йогурта. В такие моменты мое сердце рвется из груди, а голова кружится от счастья. Я беру ее безжизненную руку, целую ее бледную щеку и говорю: