Аня из Инглсайда
Шрифт:
— Моя собака просто ужасная, — с гордостью сказал Сэм Уоррен. — Она загрызает цыплят и жует белье, когда его вешают на просушку после стирки. Спорим, что у твоей дурацкой собаки на такое прыти не хватит.
Джем с грустью признался себе, что прыти у Бруно действительно не хватит. И он едва ли не жалел об этом. Было очень обидно, когда Уотти Флэгг крикнул: "Твоя собака — хорошая собака, она никогда не лает по воскресеньям!" — так как Бруно не лаял ни в какой день недели.
Но, несмотря на все это, он был таким милым, прелестным песиком!
— Бруно, ну почему
Однажды вечером Джем отчаянно спешил домой с пикника, устроенного мальчишками на берегу у входа в гавань. Он знал, что приближается буря. Море так громко стонало. Все вокруг имело зловещий, мрачный вид. Под первый длинный и оглушительный раскат грома Джем ворвался в Инглсайд.
— Где Бруно? — с порога закричал он.
Это был первый случай, когда он ушел куда-то без Бруно. Он счел, что до входа в гавань слишком далеко и такая долгая прогулка будет не по силам маленькой собачке. Джем не признался бы даже себе, что такая долгая прогулка с собачкой, чья душа не лежит к развлечениям, была бы не по силам и ему самому. Выяснилось, что никто не знает, где Бруно. Его не видели с тех пор, как Джем ушел из дома после ужина. Джем искал везде, но не нашел никаких следов. Дождь лил как из ведра, мир тонул в молниях и раскатах грома. Неужели Бруно там, в этой черной ночи… заблудившийся Бруно боялся гроз. Единственными моментами, в которые между ним и Джемом, казалось, устанавливалась какая-то связь, были те, когда он подползал поближе к Джему, а небо над крышей Инглсайда раскалывалось надвое.
Джем так волновался, что, когда буря улеглась, Гилберт сказал:
— Мне все равно придется поехать в Харбор-Хед — я должен узнать, как чувствует себя Рой Уэсткотт. Ты, Джем, можешь поехать со мной, и на обратном пути мы заглянем на старую ферму Крофордов. У меня есть подозрение, что Бруно убежал туда.
— За шесть миль! Да он не смог бы! — недоверчиво сказал Джем.
Смог. Когда они подошли к старому, заброшенному, темному дому Крофордов, дрожащее, забрызганное грязью маленькое существо лежало сжавшись в комок на мокром пороге, глядя на них усталыми, несчастными глазами. Бруно не сопротивлялся, когда Джем схватил его в объятия и понес в бричку, пробираясь в по колено высокой, спутанной траве.
Джем был счастлив. Как мчалась по небу луна в разрывах между несущимися мимо нее облаками! Как восхитительны были запахи мокрых от дождя рощ, через которые проезжала бричка! Какой это был чудесный мир!
— Я думаю, папа, теперь Бруно обрадуется Инглсайду.
— Возможно, — вот все, что сказал папа. Ему очень не хотелось обескураживать Джема, но он подозревал, что сердце маленькой собачки, лишившейся своего прежнего дома, окончательно разбито.
Бруно никогда не ел много, но после этой ночи он ел все меньше и меньше. Пришел день, когда он совсем отказался от еды. Послали за ветеринаром, но тот не обнаружил никакой болезни.
— За годы моей практики мне попалась одна собака, которая умерла от горя, и я думаю, это второй такой случай, — сказал он доктору, отведя его в сторону.
Он оставил тонизирующее средство, которое Бруно послушно принял перед тем, как снова лечь, уткнувшись
На следующий день Гилберт поехал в город, навел справки о Родди Крофорде, отыскал его и привез в Инглсайд. Когда Родди поднимался по ступенькам крыльца, лежавший в гостиной Бруно услышал его шаги, поднял голову и навострил уши. В следующий момент истощенное маленькое мохнатое тело стрелой пронеслось по ковру к бледному, темноглазому мальчугану.
— Миссис докторша, дорогая — с трепетом говорила Сюзан в тот вечер, — собака плакала… да, да! Слезы так и катились по ее носу. Я не удивлюсь, если вы не поверите в это. Я сама никогда не поверила бы, если бы не видела это собственными глазами.
Родди прижимал Бруно к сердцу и смотрел одновременно вызывающе и умоляюще на Джема.
— Ты купил его, я знаю… но он мой. Джейк солгал. Тетя Винни говорит, что она совсем не против собаки, но я думал, что не должен просить его обратно. Вот твой доллар. Я не потратил ни цента из него. Я не мог.
Лишь на мгновение Джем заколебался. Затем он увидел глаза Бруно. «Ах, что я за свинья!» — подумал он с отвращением к самому себе и взял доллар.
Родди вдруг улыбнулся. Улыбка неузнаваемо изменила его угрюмое лицо, но все, что он смог сказать, было хриплое «спасибо».
В ту ночь Родди спал в комнате Джема, а наевшийся сверх меры Бруно растянулся на полу между ними. Но прежде чем лечь в постель, Родди опустился на колени, чтобы произнести молитву, и Бруно сел рядом с ним, положив передние лапки на край кровати. Если когда-либо собака молилась, это происходило в ту минуту с Бруно — его молитва была молитвой благодарности и обновленной радости жизни.
Когда утром Родди принес ему еду, Бруно жадно набросился на нее, но все время, пока ел, не спускал глаз с Родди. Он весело запрыгал следом за Джемом и Родди, когда они пошли прогуляться в Глен.
— Такого задорного песика еще не видывали, — заявила Сюзан.
Но на следующий вечер, после того как Родди и Бруно уехали, Джем долго сидел в сумерках на боковом крыльце. Он отказался идти искать пиратские клады в Долине Радуг с Уолтером. Джем больше не ощущал в себе великолепной дерзости и пиратских страстей. Он даже не захотел взглянуть на Заморыша, который выгнул спину в зарослях мяты, размахивая хвостом, словно свирепый горный лев, припавший к земле перед прыжком. Какое право имеют кошки быть счастливыми в Инглсайде, когда у собак здесь разбиваются сердца! Он даже немного рассердился на Риллу, когда та принесла ему своего голубого плюшевого слона. Плюшевый слон, когда Бруно уехал! Такая же короткая расправа ожидала и Нэн, когда та пришла и предложила, чтобы они шепотом сказали друг другу, что думают о Боге.
— Неужели ты думаешь, что я виню в этом Бога? — сказал Джем сурово. — У тебя, Нэн, нет никакого чувства пропорции.
Нэн ушла совершенно подавленная, хотя не имела ни малейшего представления о том, что имел в виду Джем, а Джем сердито смотрел на красные угольки тлеющего заката. Собаки лаяли по всему Глену. Дженкинсы вышли на дорогу звать своих собак — все, даже эта шайка Дженкинсов, могли иметь собак, все, кроме него. Жизнь тянулась перед ним как пустыня, в которой для него нет и никогда не будет никаких собак.