Аня Каренина

Ким Лилия

Ещё раз посмотрю украдкой на тебя, О, как хочу, чтобы в последний! И крикнуть хочется: люблю, люблю тебя! Но мимо я пройду, в который раз уже…

Настоящей занозой для него была только Кити Щербацкая. Эта стерва Вронского презрительно игнорировала. Алексей действительно, на самом деле, без тени кокетства местную супермодель совершенно не интересовал.

В её присутствии Алексей чувствовал себя полным дерьмом. Нищим лохом, чуть

ли не уродом. Начиная с того дня, как Кити появилась на обложке журнала, Алексей хотел с ней переспать. Однако боялся, что она станет над ним смеяться. Вронский родился с дефектом — яички не опустились в мошонку. Почти сразу после рождения ему сделали операцию. Всё было нормально до седьмого класса, когда у всех пацанов пиписьки начали расти, а у Алексея нет. Отец повёл его к врачу, но тот только развёл руками, мол, врождённая патология. Всё будет типа нормально, кроме размеров. Сейчас у Вронского член в возбуждённом состоянии был всего восемь с половиной сантиметров. Может, поэтому он и корешился с туповатым длинным Петрицким, у которого было десять.

Вронский надел черные блестящие плавки и джинсовый комбинезон, серые кожаные сандалии из толстых ремешков, большие черные очки. С большой спортивной сумкой он вышел из дома и направился в сторону метро. «Ну и хрен с ними!» — подумал он, проходя мимо подъездов Петрицкого с Игорьком. Сейчас он развалится на горячем песке один. Не надо слушать тупую болтовню этих идиотов. Не надо, закрываясь газетой, слушать, как эти двое уродов пытаются клеить баб. Свобода! Вронский втянул полную грудь раскалённого пыльного воздуха и почувствовал себя счастливым. «Полежу чуть-чуть, а потом пристроюсь к каким-нибудь клевым девкам в волейбол играть», — подумал он, залезая в маршрутку.

Секрет феминистки

Аня видела из окна, как Алексей выходит из своего подъезда в джинсовом комбинезоне на голое тело, с большой сумкой через плечо. «На пляж, наверное, — подумала Каренина и почему-то обиделась. — Не мог позвать, козёл! Всё равно один едет!»

На улице такая погода! Солнце, жара, на небе ни облачка, а она сидит дома. Аня вскочила и зашагала по комнате. Всё раздражало. Толстый слой пыли на мебели, истертый грязный ковёр под ногами, тумбочка с мамиными лекарствами, полка, набитая сочинениями Ежтова Анненского…

Каренина-старшая укатила на собрание своего феминистского общества. Ну почему в районной библиотеке, куда мать могла добраться на своей каталке, обосновалось именно это общество! А не какой-нибудь кружок кройки и шитья! Была бы хоть польза какая-то! Так нет же, мамаша только и делает, что беспрестанно мурыжит всех своими речами. Надо быть личностью, надо всего добиваться самой, надо начинать с самых низов, надо полагаться на собственные силы и так далее, далее, далее. От всех этих речей только растёт уверенность, что Ане всю жизнь придется быть нищей уродиной! Мать строжайше бдила, чтобы дочь, не дай бог, не сделалась обязанной какому-нибудь мужику. Поэтому из всех дерьмовых шмоток, что продают в секонд-хенде, специально для Ани выбирала самые дерьмовые!

— Бесит!

Каренина-младшая толкнула стул, тот начал падать, она попыталась его поймать и двинула тумбочку, служившую Анне Аркадьевне письменным столом. Любимая мамашина ручка с символом Венеры на

колпачке свалилась на пол.

— Чёрт! — Аня попыталась поймать ручку ногой, но получилось так, что она, наоборот, забросила её далеко под кровать.

Грязно ругаясь, Каренина-младшая встала на четвереньки. Морщась и отворачивая лицо от грязного вонючего пола, она стала шарить руками под кроватью. Ничего.

— Вот блин!

Каренина-младшая пошла в комнату к Долли.

— Даша, — Аня постучала и открыла дверь. Долли кормила Гришку. — Даша, у тебя фонарик есть?

У Долли всегда всё было. Неизвестно откуда, но было.

— Есть, возьми там…

Долли показала на нижнюю тумбочку детской стенки, где держала свои вещи. Вдруг будто что-то вспомнила, воскликнула:

— Ой, подожди!

Но Аня уже открыла дверцу. Первое, что ей бросилось в глаза, — открытая коробка с косметикой, и какой!

— Вау! Круто! Откуда? — Аня обернулась к Долли и увидела, что та явно пытается скрыть смущение.

Сдувая прядь волос, то и дело вылезающую из-под старой пластмассовой заколки-«банана», Долли переложила Гришку к другой груди и, не поднимая глаз на Каренину-младшую, начала объясняться:

— Видишь ли, это мне мама подарок сделала. Так просто. Я сначала хотела продать всё. Потом подумала — а с какой, собственно, стати? Хватит того, что я все деньги трачу на детей и… и брата твоего. Может у меня быть что-то для себя? Вот я и оставила…

— Ну и правильно! А чего ты стремаешься-то? Тебе мать подарила — значит, пользуйся. Я бы, например, скакала от счастья, если бы мне мать хоть что-нибудь такое подарила. А можно посмотреть?

Долли быстро закивала головой, поправляя грудь, чтобы Гришке было удобнее сосать.

— Ничего себе! — Аня разбирала коробку и не верила своим глазам.

Некоторые из названий ей даже не были знакомы, однако, судя по упаковке, это было что-то крутейшее. Открывая коробочки и футлярчики, она заметила, что почти все они начаты. «Интересно… Куда это Долли красится?» Каренина-младшая бросила торопливый взгляд на жену брата. «Может, у неё тоже любовник какой-то есть? Может, это он ей всё подарил? Тогда почему она к нему не уходит? Наверное, с детьми не берёт». В Аниной голове роилось множество мыслей, она начисто забыла, зачем пришла.

— Г-хм, — кашлянула Долли. — Фонарик, кстати, вон сверху, на маленькой полочке.

— Фонарик?

Аня встрепенулась и потеряла равновесие. Пришлось поспешно поставить ладонь на пол.

— А, фонарик…

Несколько секунд понадобилось для того, чтобы вспомнить, для чего он нужен.

«А, эта долбаная феминистская ручка!» — Каренина невольно поморщилась, представив, что сейчас придётся снова лезть под мамашин диван, где пыли как на Мамаевом кургане.

— Спасибо, Даш.

Она с видимым сожалением сложила косметику обратно в коробку, взяла фонарик и пошла к себе.

— Ань! — Долли окликнула её на пороге. — Слушай, у меня помада есть одна, она мне совсем не подходит. Такая, знаешь, перламутрово-коричневая. Лучше для тёмненьких. Тебе, наверное, пойдёт. Она новая, я не начинала. Может, возьмешь?

— Не знаю… — протянула Аня, во рту пересохло.

Долли встала и подошла к тумбочке. Присела, держа Гришку одной рукой. Вытащила небольшой футлярчик.