Аня Каренина

Ким Лилия

— Блин! Вот горе!

С трудом добрались до НИИ. К удивлению Дарьи, научный институт исследования резервных возможностей человеческого организма располагался в общежитии текстильной фабрики и занимал всего половину этажа.

— Мы на два записаны, — сказала Облонская огромной как дом женщине.

— Сейчас, — неожиданно тоненьким голосочком ответила бабища, наверное, размера семидесятого. У Дарьи поползли вверх брови.

— Извините… А это вы по телефону отвечаете?

— Да я. А что?

— Извините…

Я вас почему-то по-другому себе представляла, — странно, но Долли даже обрадовало, что в НИИ секретарь не какая-то ссыкуха, а такая во всех смыслах солидная и основательная женщина.

— Странно, вы сегодня уже третий человек, который мне это говорит, — толстуха надела очки и посмотрела в расписание. — Та-а-ак… Эрнст Петрович вас сейчас примет. Присядьте на секунду.

Долли села, Стива продолжал стоять.

— Эрнст Петрович! — громко и надсадно, как сирена сигнализации, зазвенела тётка. — К вам уже пускать?!

— Пускайте! — ответил им из коридора мягкий голос.

— Проходите, — секретарша показала рукой в сторону кабинета. — В пятый проходите.

— Спасибо, — Долли, улыбаясь и кланяясь, попятилась к выходу, потянув за собой Стиву.

— Ну, здравствуйте! — приветствовал их лысый старичок, у которого на висках и затылке сохранилась ещё какая-то совершенно седая растительность. Зато лицо его украшала гладкая, густая, постриженная с аккуратностью английского газона бородка. Очки в тонкой золотой оправе, фонендоскоп на шее, голубая рубашка с серым галстуком.

Дарья облегчённо вздохнула. Все её сомнения относительно надёжности лечения в данном НИИ улетучились.

— Давайте знакомиться! — старичок подался вперёд и заглянул Стиве в лицо. Тот не отреагировал.

— Ему таблеток каких-то дали, — смущённо вставила Долли. — Чтобы не буянил.

— А… Понятно. К сожалению, наша традиционная медицина всё ещё идёт по пути снятия симптомов, а не лечения болезни. Ну-с, как вас звать-величать? — старичок снова обратился к Стиве, и снова безрезультатно.

— Степан его зовут.

— Стёпочка, значит? Хорошо… Очень хорошо. Редко теперь встретишь традиционные русские имена.

— Да уж, — согласилась Долли.

— А вас как, простите?

— Меня? А, меня… Дарья. Дарья Облонская, а он — Степан Облонский.

— Да ну?

— Да, правда, — Облонская даже покраснела.

— Значит, Степан да Дарья? Почти Иван да Марья, хе-хе, — старый перец разразился сухим трескучим смешком. Потом резко перестал. Выпрямился, насупился и необыкновенно серьёзно представился: — Меня же зовут не так поэтично. Я всего лишь Эрнст Петрович Либих, доктор медицинских наук, врач-психиатр с сорокалетним стажем. Алкогольные зависимости — тема моей докторской диссертации.

— Ох… — Дарья с нескрываемым восхищением воззрилась на старикашку.

— Это так… Это так… — Эрнст Петрович Либих кивал не просто головой, а всей

верхней частью туловища. — Это правильно… Это хорошо… А что, голубчик, — снова неожиданно обратился Либих к Облонскому, — давно пьём? — Стива тем временем уже заснул, сидя на стуле, и начал крениться вбок.

— Да не пьёт он! — воскликнула Дарья, ударив себя одной ладонью по груди, а другой возвращая Стиву в «прямосидячее» положение.

— Да? Правда? А что же вы тогда ко мне пришли? Хе-хе, — Эрнст Петрович снова затрещал своим скрипучим, как старая телега, горлом. — Вам тогда в клуб физкультурника надо. Хе-хе! Как я пошутил? — старикашка подмигнул Долли.

— Понимаете, — Долли сглотнула и жалостливо воззрилась на доктора медицинских наук, — у моего мужа умерла мама. Выбросилась из окна, и после этого…

— Ой-ёй-ёй! Всё! Дальше можете не рассказывать! — Либих замахал руками, как будто на него пчелиный рой набросился. — Посттравматический стрессовый синдром с персистирующим аффективным коллапсом, реакцией по типу флэш-бэк, диэнцифальная недостаточность в медиобазальных отделах промежуточного мозга с симптомами Спасокукотского-Кочергина. Так? Я ничего не упустил?

У Долли один край рта пополз вверх, а другой вниз.

— Гы… Ыгы… — она тоже кивнула всей верхней частью туловища.

— Ну что ж… Могу вас поздравить! У вашего мужа, нашего замечательного Степана Облонского… Диэнцифальная недостаточность в медиобазальных отделах… Милая! Ну я же не буду вам сейчас рассказывать весь специальный раздел общей нейроморфофункциональной пропедевтики диэнцефальных расстройств.

— Да нет! — Дарья махнула рукой, и тут Стива грохнулся со стула.

— Ой, голубчик! Что же вы так неаккуратно! Так ведь можно и внутрикожную субдуральную распространённую билатеральную гематому набить! — доктор наук кинулся поднимать Облонского, но Дарья решительно отстранила корифея лечения алкоголизма и сама принялась водружать своего супруга обратно на серийное столярное изделие, предназначенное для тазового отдела.

— Что нам дальше делать?

— Как что? Я вам уже, кажется, дал понять, что у вашего мужа есть реальные шансы на излечение. — Либих надулся и сел обратно за стол, сложив руки домиком, приподняв брови и опустив вниз углы рта.

— Правда?! — Дарья уселась обратно на своё место и сдула растрепавшиеся волосы с лица. — Доктор! Вы гений!

— Ну… не то чтобы гений, — тут же расплывшись в смущённой улыбке, развёл руками Эрнст Петрович, — но за сорок лет, поверьте, уж в своей области! Утю-тю! — погрозил он пальцем Дарье.

— И когда?

— Что «когда»?

— Ну, когда мы сможем… приступить к лечению?

— А это к Лидии Вениаминовне! — Либих показал в сторону коридора. — Организационными вопросами у нас ведает она, — Эрнст Петрович выразительно посмотрел на Дарью поверх очков.