Аня в Стране чудес
Шрифт:
— Снова припев! — грянул Гриф, и Чепупаха принялась опять петь, как вдруг издали донесся крик: «Суд начинается!»
— Скорей! — взвизгнул Гриф и, схватив Аню за руку, понесся по направлению крика, не дожидаясь конца песни.
— Кого судят? — впопыхах спрашивала Аня, но Гриф только повторял: «Скорей!» — и все набавлял ходу. И все тише и тише звучали где-то позади обрывки унылого припева:
Су-уп мой вечерний, Ска-азочный, ска-азочный суп!Глава 11
Кто
Король Червей и его Королева уже восседали на тронах, когда они добежали. Кругом теснилась громадная толпа — всякого рода звери и птицы, а также и вся колода карт: впереди выделялся Валет, в цепях, оберегаемый двумя солдатами, а рядом с Королем стоял Белый Кролик, держа в одной руке тонкую трубу, а в другой пергаментный свиток. Посредине залы суда был стол, а на нем большая тарелка с пирожками: они казались такими вкусными, что, глядя на них, Аня ощущала острый голод. «Поскорее кончилось бы, — подумала она, — поскорее бы начали раздавать угощенье». Но конец, по-видимому, был неблизок, и Аня от нечего делать стала глядеть по сторонам.
Ей никогда раньше не приходилось бывать на суде, но она кое-что знала о нем по книжкам, и теперь ей было приятно, что она может назвать различные должности присутствующих.
«Это судья, — сказала она про себя, — он в мантии и парике».
Судьей, кстати сказать, был Король, и так как он надел корону свою на парик (посмотрите на картинку, если хотите знать, как он ухитрился это сделать), то, видимо, ему было чрезвычайно неудобно, а уж как ему это шло — посудите сами.
Рядом с Аней на скамеечке сидела кучка зверьков и птичек.
«Это скамейка присяжников», — решила она. Слово это она повторила про себя два-три раза с большой гордостью. Еще бы! Не многие девочки ее лет знают столько о суде, сколько она знала. Впрочем, лучше было бы сказать: «скамья присяжных».
Все двенадцать присяжников деловито писали что-то на грифельных досках.
— Что они делают? — шепотом спросила Аня у Грифа. — Ведь суд еще не начался, записывать нечего.
— Они записывают свои имена, — шепнул в ответ Гриф, — боятся, что забудут их до конца заседания.
— Вот глупые! — громко воскликнула Аня и хотела в возмущеньи добавить что-то, но тут Белый Кролик провозгласил: — Соблюдайте молчанье! — И Король напялил очки и тревожно поглядел кругом, чтобы увидеть, кто говорит.
Аня, стоя за присяжниками, заметила, что все они пишут на своих досках: «Вот глупые!» Крайний не знал, как пишется «глупые», и обратился к соседу, испуганно хлопая глазами.
«В хорошеньком виде будут у них доски по окончании дела!» — подумала Аня.
У одного из присяжников скрипел карандаш. Переносить это Аня, конечно, не могла, и, улучив минуту, она протянула руку через его плечо и выдернула у него карандаш. Движенье это было настолько быстро, что бедный маленький присяжник (не кто иной, как Яша-Ящерица) никак не мог понять, куда карандаш делся. Он тщетно искал его — и наконец был принужден писать пальцем. А это было ни к чему, так как никакого следа на доске
— Глашатай, прочти обвиненье! — приказал Король.
Тогда Белый Кролик протрубил трижды и, развернув свой пергаментный список, прочел следующее:
Дама Червей для сердечных гостей В летний день напекла пирожков. Но пришел Валет, и теперь их нет: Он — хвать — и был таков!— Обсудите приговор, — сказал Король, обращаясь к присяжникам.
— Не сейчас, не сейчас! — поспешно перебил Кролик. — Еще есть многое, что нужно до этого сделать.
— Вызови первого свидетеля, — сказал Король.
И Белый Кролик трижды протрубил и провозгласил:
— Первый свидетель!
Первым свидетелем оказался Шляпник. Он явился с чашкой чая в одной руке, с куском хлеба в другой и робко заговорил:
— Прошу прощенья у Вашего Величества за то, что я принес это сюда, но дело в том, что я еще не кончил пить чай, когда меня позвали.
— Пора было кончить, — сказал Король. — Когда ты начал?
Тот посмотрел на Мартовского Зайца, который под руку с Соней тоже вошел в залу.
— Четырнадцатого мартобря, кажется, — ответил он.
— Четырнадцатого, — подтвердил Мартовский Заяц.
— Шестнадцатого, — пробормотал Соня.
— Отметьте, — обратился Король к присяжникам, и те с радостью записали все три ответа один под другим, потом сложили их и вышло: 44 копейки.
— Сними свою шляпу! — сказал Король Шляпнику.
— Это не моя, — ответил Шляпник.
— Украл! — воскликнул Король, и присяжники мгновенно отметили это.
— Я шляпы держу для продажи, — добавил Шляпник в виде объяснения. — Своих у меня вовсе нет. Я — шляпник.
Тут Королева надела очки и стала в упор смотреть на свидетеля, который побледнел и заерзал.
— Дай свои показанья, — сказал Король, — и не ерзай, а то я прикажу казнить тебя тут же.
Это не очень подбодрило Шляпника. Он продолжал переступать с ноги на ногу, тревожно поглядывая на Королеву. В своем смущеньи он откусил большой кусок чашки вместо хлеба.
В ту же минуту Аню охватило странное ощущенье, которое сначала ее очень озадачило. И вдруг она поняла, в чем дело: она снова начала расти. Ей пришло в голову, что лучше покинуть залу, но потом она решила остаться, пока хватит места.
— Ух, вы меня совсем придавили, — пробурчал Соня, сидящий рядом с ней. — Я еле могу дышать.
— Не моя вина, — кротко ответила Аня. — Я, видите ли, расту.
— Вы не имеете права расти здесь, — сказал Соня.
— Ерунда! — перебила Аня, набравшись смелости. — Вы небось тоже растете.
— Да, но разумным образом, — возразил Соня, — не раздуваюсь, как вы.
И он сердито встал и перешел на другой конец залы.
Все это время Королева не переставала глазеть на Шляпника, и вдруг она сказала, обращаясь к одному из стражников: