Анютины глазки 2
Шрифт:
– А как же мэтр Гус? Он же огневик, но вон какой сдержанный.
– У Ефима воспитание плюс воинская дисциплина, а ещё чувство ответственности за тех, кто рядом. Держись его, девочка. Он очень хороший.
*Book (англ.) – книга.
Глава 17
Как ни старались мы вручить деньги за семена, саженцы и мелкую живность, селяне только отмахивались.
– Не збижайте, госдари мажьи! – с радостной улыбкой, не сходившей с лица, внушал нам староста – отец спасённой девочки. – Добрыя зузедья
– Угу, давайте жить дружно, – пробормотала я себе под нос, наблюдая, как заполняется салон магомобиля. В багажнике места уже не было. Как и не было тюфяка, на котором я могла бы примоститься в кабине.
Разобравшись с ноутом и окончательно убедившись, что девочка здорова, мы Гусом поехали отвозить бывшую больную и её счастливую мать домой.
Женщина всю дорогу не умолкала ни на минуту. Но говорила она так быстро, что я даже смысл её речи не улавливала. Только головой согласно кивала. Вот и докивалась. Оказывается, старостиха обещала щедро отблагодарить нас за всё хорошее, что мы сделали для их семьи и всего поселения в целом. И не просто обещала, а перечисляла, в чём та самая благодарность выражаться будет. А я соглашалась: по курице с каждого двора – около пятидесяти штук; по поросёночку с каждой улицы – три штуки и ещё один от старосты лично; небольшое стадо в десяток овец во главе с козлом и три молочные козочки. О семенах и прочем посадочном материале даже говорить не стали – берите мешками.
– А как же вы сами? – пытались мы вразумить одуревших от счастья селян, нёсших нам дары.
Но те только отмахивались:
– Есть у нас, не последнее отдаём! – Похоже, богатое поселение спасли мы от степного пожара.
Но самым невероятным подношением был щенок. Малюсенький, едва-едва открывший глазки. Притащила его та самая девочка, избежавшая благодаря нашим целителям мучительной смерти.
– На! – смущённо сунула она мне в руки пушистый клубочек.
Не веря своим глазам, я рассматривала малыша, радуясь, что наконец-то у Гамлета появился друг. Или подружка.
– Большой вырастет?
– Не! – засмеялась девочка и, повернувшись к сараю, позвала: – Данька, Данька!
Из приоткрытой двери выскочила вертлявая кудлатая собачка, глянула на хозяйку и, не поняв, зачем её звали, убежала в сарай.
– Тама у неё куценятки, – объяснила мне подошедшая старостиха. – Ты, госдаря, бери, не сомневайся. Славная пёся буде.
Несмотря на то, что сельчане пообещали доставить живые дары самостоятельно, щенка я забрала.
– Я у старосты карту нашего района видел, – рассказывал Гус по дороге к поместью. – От Степного – это село так называют — примерно через двадцать лиг есть большой город – Градош. А если ехать за Любош, то через пятьдесят лиг будет портовый город Водожск.
– Они по океану плавают? – удивилась я, помня, что течение, разделяющее континенты, препятствует судоходству.
– Это речной порт, – объяснил Ефим и остановил машину. – Не хочешь в Храм зайти?
Я хотела. Едва ли не с момента перехода хотелось войти в развалины, найти алтарь и высадить в нём оставшиеся семена анютиных глазок в честь небесной покровительницы. Но инициации, хлопоты по обустройству и учёба не давали возможности добраться до Храма.
– Ефим, я очень благодарна тебе
– Мне не трудно. Да я и сам хотел вознести молитву Цветочной деве за наше спасение. Идём?
Предусмотрительно поданная рука, идет на полшага впереди, чтобы указать в случае чего на ненадёжный камень или отодвинуть с дороги колючую ветку – не показное внимание, а истинное беспокойство о моём благополучии. Или это просто хорошее воспитание?
Здесь стены Храма сохранились лучше, но внутри зарослей было больше, и мы, как ни стремились, не могли пройти вглубь. Потоптались с краю, помолчали каждый о своём и повернули назад к дороге.
– Вы приходите… – прошелестели листья за нашими спинами.
Обернулись мы синхронно. Лёгкая, едва заметная тень нашей спасительницы виднелась на сером фоне стены.
– Придём непременно, – почтительно склонил голову Гус.
А я рванулась было к богине, но она уже исчезла.
– Ефим, я не знаю как, но Храм надо восстановить. Не должна Цветочная дева – наша спасительница – бездомной быть, – поделилась я планами с магом.
– Согласен, – задумчиво ответил Гус, подсаживая меня в кабину. – Осталось только для этого время выделить и людей найти.
Первое, что увидели мы, подъехав к дому, был Фирс, сидящий по горло в бочке с водой. Никто не крутился рядом, мешая воднику принимать силу стихии. Все адепты уже понимали серьёзность процесса. Только Тика стоя в сторонке и, нервно сжимая пальцы, не сводила глаз с мужа, а у её ног миниатюрными смерчами вилась пыль.
– Вот же… – ругнулся себе под нос Ефим и бросился в дом.
Через пару минут выбежали они уже вдвоём с магистром и тихо-тихо пошли в сторону портнихи, что-то приговаривая на ходу. Я же, забыв обо всём, смотрела на инициацию друзей. Одно дело самой пережить и совсем другое — со стороны наблюдать. Гус обернулся и жестом попросил меня подойти.
– Отведи Тику в затишек, помоги раздеться. Надо, чтобы тело ветром обдуло, так она с воздухом соединится. Одну её оставлять опасно – нервничает очень. Поможешь?
Мог бы не спрашивать. Шепча что-то успокаивающее, повела подругу в сад. Там у стены, за хозяйственными постройками, никто её не увидит.
– Если хочешь, и я подальше отойду, – предложила я подрагивающей на ветру женщине.
– Нет, не отходи далеко. Мне с тобой спокойнее, – чуть было не вцепилась мне в руку портниха.
– Не бойся, не уйду. Ты только на меня не отвлекайся. Почувствуй ветер всем телом, услышь его и прими душою, — посоветовала я Тике и отошла к ближайшему дереву.
Осмотрелась, порадовалась тому, что привели сад в порядок. Подрезали ветви, взрыхлили почву вокруг стволов, по капельке силы в каждое деревце влили. Долий, хоть и не прошёл вторую инициацию, но старается, помогает. У него, как и у меня, лежит душа к земле и всему, что растёт на ней.
Что-то разгулялся ветер в саду, раскачал ветви деревьев, отвлёк от мыслей благостных. Глянула на Тику и ахнула. Парит моя подруга, раскинув руки, в полуметре над землёй. Волосы расплелись, и стелятся локоны по ветру. Красиво, но в то же время страшно. Вдруг упадёт? Или, того хуже, взмахнет руками и улетит, как птица. Ищи её потом голую. Но и трогать нельзя. Жду, набравшись терпения, сжимая одежду и моля богинь Длани о милости.